– Ничего, – мгновение поколебавшись, со вздохом произнес командор. – Ей нечего нам предложить. Если же Валькирия обнажит оружие, то сама разорвёт тот союз. Это будет концом Империи, которую она так долго хранила.
– Мы уйдём отсюда, лера, как только из Агира прискачет гонец, – продолжил говорить уже Орек. – Это все, что мы хотели сказать. Теперь ваша очередь говорить, госпожа.
Ее рассказ затянулся на пару часов. Аста практически ничего не скрывала. Бароны иногда задавали вопросы, а когда она закончила говорить, некоторое время приходили в себя от услышанного.
– Я напишу письмо, – под конец произнёс командор. – Это займет не больше часа. Надеюсь, вы передадите это послание лично в руки магистра Моне?
Ставку командующего Аста покинула в смешанных чувствах, думая о предстоящем разговоре с магистром и пытаясь понять, что она могла упустить.
Эта беседа с баронами… В ней была какая-то недосказанность. И вроде бы никто ничего не скрывал… Больше того… После прочтения письма ей рассказали то, о чем говорить было не обязательно и даже опасно. Она ведь орденская ищейка. Не самая последняя – и может сообщить об этом разговоре в Лоран, хотя… вряд ли это что-то изменит. Ландкомтура Горта ее предупреждение не остановит. Кто будет слушать какую-то дуру из Джарты, особенно если капитул объявит агирцев мятежниками? Так что бароны могли говорить что угодно. Если колесо войны покатилось под гору, то остановить его уже не получится.
Да, скорее всего, так и есть, но откуда тогда взялось это странное чувство? Чего такого написал в своем письме Рональд? Нет, она не идиотка и может предположить, что нравится графу. Зод так вообще в этом уверен, но тут что-то другое… Возможно, отгадка в письме, которое Арт написал для магистра? Она передаст его Моне и потребует объяснений! И пусть только он попробует ей не ответить!
Убрав свиток письма в поясной кошель, Аста спрыгнула с крыльца, кивнула ожидающему ее сотнику и направилась к коновязи, когда произошло ожидаемое. Эрик шагнул ей навстречу, рухнул на колено и громко, во всеуслышание, произнёс:
– Госпожа! Я приношу глубокие извинения за нанесённое вам оскорбление! Вы можете объявить меня трусом, но…
– Извинения приняты! – сдержав улыбку, Аста остановила сотника жестом, забрала из его руки перчатку и направилась к коню, чувствуя спиной взгляды находящихся во дворе офицеров.
Наверное, оборота четыре назад такое внимание ее окрылило бы, но сейчас оно принималось как должное. Все случилось так, как и задумывалось. Она сыграла с мужчинами в их игру, и теперь о ней узнают даже в Агире. Хорошо ли это, плохо ли – время покажет, а сейчас пора возвращаться домой.
Оседлав коня, Аста за сопровождающим проследовала в северную часть лагеря, где ее дожидались два десятка рыцарей Джарты и один очень пьяный молодой дознаватель.
– А я… это, госпожа… – видя ее вопросительный взгляд, Рэй указал на седлающих коней братьев, развёл руками и невинно