Кромешной была не только темнота, но и тишина. Лишь шорох травы нарушал ее, да скрип ступенек, когда поднимались на крыльцо, да оборот старого ключа в замке.
– Н-да… – сказал Митя, войдя в дом и щелкнув выключателем. – Зря я тебя сюда привез.
Свет не загорелся.
– Может, просто пробки перегорели? – предположила Рита.
– Когда я вчера уезжал, целы были. С чего им перегорать?
Он все-таки открыл щиток, подсвечивая себе телефоном, и сказал:
– Пробки целы. Значит, свет по всем дачам отключили. Поедем обратно?
– Давай хоть на крыльце посидим, раз приехали, – сказала Рита.
Ей все еще дорога была пьяная идея посидеть на крыльце. Видимо, все-таки не слишком она протрезвела.
– Давай, – согласился Митя.
Они вышли из темного дома на темное же крыльцо и уселись на ступеньках. Молодой месяц сиял в просветах яблонь. Он был так тонок, что не мешал сиять и звездам – над цветущими садами, над просторным лугом, над дальним лесом и рекою.
Молчали минуту, а может, и больше. Молчание не угнетало, и Рита не заметила, сколько оно длилось.
– Как ты живешь, Митя? – спросила она наконец.
– Ты в философском смысле спрашиваешь?
– Да нет, в самом обыкновенном. Кем работаешь?
– Мужем на час.
Ответил он тоже самым обыкновенным тоном, без усмешки. И чему усмехаться, собственно? Муж на час – понятная работа. И ничего в ней нет двусмысленного, и секс ни при чем.
– А почему по специальности работать не стал? – спросила Рита.
– Не сложилось.
Вообще-то Рита не знала, какая у Мити специальность, но в классе он был из первых, и трудно было предположить, что после школы не учился ничему, кроме забивания гвоздей и прилаживания карнизов в квартирах одиноких женщин. Но расспрашивать подробнее она не стала. С одной стороны, ему это, может, неприятно. А с другой – Рита и без расспросов понимала, как это бывает, и все в Мите, даже внешность – от застиранной рубашки до глубокой вертикальной морщины на переносице, – только подтверждало ее понимание.
Может, не закончил учебу – закружила Москва, завалил сессию, не пересдал, надеялся восстановиться, но не сумел. Может, учебу закончил, а работы по специальности не нашел. Или нашел, но не поладил с начальством, думал найти получше, но опять-таки не сумел. Да мало ли причин, по которым человек позволяет ветру жизни сбить его с ног, надеясь, что это временно, а там заботы, и обиды, и усталость, и, бреясь по утрам, уже не замечаешь следов уныния у себя на лице, а потом и бриться начинаешь от случая к случаю.
Рисунок деревьев в небе, освещенном тонким месяцем, делался все более знакомым. Как будто не было огромного, в целую жизнь, разрыва между сегодняшней ночью и той, когда она смотрела на этот небесный рисунок в прошлый раз.
– Не понимаю я все-таки… – удивленно проговорила Рита.
– Что не понимаешь?
– Здесь ведь ничего не изменилось. Я и раньше это видела – дорога