– Это уже серьезно, Элеттра. Это лечить нужно.
Как? Как такое может быть?.. Неужели Аделайн не верит?!
Не верит. Аделайн, по правде сказать, и не задавалась вопросом, почему дневник находился в бюро Бронсона. Она восприняла этот факт как само собой разумеющееся. И почерк совсем не смутил ее. Аделайн вошла в комнату Элеттры с убеждением, что ей придется в данный момент разговаривать с нездоровым человеком. А все, что говорит нездоровый человек – полнейшая бессмыслица. Нужно просто спокойно наблюдать за ним со стороны, держать все под контролем.
Радость Эл быстро исчезла, когда вышеописанное она прочла в глазах Аделайн.
– Не смотри на меня так, тетя. Пожалуйста. Я не стану оправдываться, доказывать тебе что-то. Все это бесполезно. Давай закончим этот разговор.
– Да, ты права. Простыми разговорами эту болезнь не вылечить.
– Какую болезнь?!
– Ту, что передала тебе твоя мать.
– Найди Барбару! Она тебе все расскажет! – не сдержалась Элеттра.
– Что же она мне расскажет? – спросила Аделайн, горько усмехнувшись.
– Все, что она видела и слышала. Все, что происходило со мной в этом доме! Ты получишь все доказательства!
– Вот доказательства! – Аделайн указала на ежедневник дрожащим пальцем. – Доказательства твоей лжи! Бронсон принял твою болезнь… сохранил ее в тайне, чтобы уберечь тебя от пересудов, а ты отплатила ему такой страшной клеветой!
Аделайн на некоторый миг забыла, что совсем недавно кляла брата за то, что он не поощрил ее хотя бы мизерной частью своего огромного состояния. Сейчас Бронсон предстал перед ней героем, потрясающим отцом, лучшим братом, несчастным человеком. По ее мнению, Бронсон понял, что его дочь безумна, но все же предпринял попытку вразумить ее. Естественно, у него ничего не вышло, и Элеттра решила отомстить ему, обвинив в чудовищном преступлении. «Господи, да я же рассказала ему обо всем и еще спросила, правда ли это! – вздрогнула Аделайн. – Да как я могла усомниться в нем?! Я ведь тем самым привнесла в его и без того тяжелую жизнь еще больше боли…»
– Прости, прости меня. Тебя не обвинять нужно, а спасать. Я, конечно же, приму необходимые меры. Я помогу тебе. Обещаю. – Элеттра на это хотела бы ответить так: «Помочь? Ты хочешь мне помочь? Мне нужна была твоя помощь, когда отец был жив! Когда он насиловал меня, когда пытался забить до смерти, когда это чудовище убило маму, когда этот конченый ублюдок внушал всем, что она была сумасшедшей! А сейчас уже поздно. Поздно!» Но она промолчала. Не было больше сил для того, чтобы снова пытаться пробиться сквозь эту вечную стену непонимания. Бронсон прошелся по ее жизни, как война по миру. При нем было тяжко, но и без него легче не стало. На восстановление уйдет не одно десятилетие, а память о боли, пролитой крови и разрушениях еще целую вечность будет покоиться в вознесенной на небеса душе. Аделайн продолжила: – Я сделаю все от себя зависящее, но… любить тебя, как прежде, я больше не в силах. Все, Элеттра. Я сдаюсь.
Элеттра