– Вот так, – говорит Хина, гордо оглядывая свое обновленное, чистое тело. – А теперь – не желает ли благородная леди, чтобы ей помассировали ножки?
Мы сидим друг напротив друга в малюсенькой ванне. Лицо Хины совсем рядом с моим. Я не свожу глаз с ее кожи – такой белой, что кажется прозрачной – и снова бабочки в животе. Как же она прекрасна.
– Они у тебя так напряжены! Тяжело тебе стоять целый день, бедная, – причитает Хина, разминая мои стопы. Ловкие движения ее пальцев напоминают мне, как я устала за день на ногах – а ведь я этого даже не замечала. – Вкусно пахнет, – говорит Хина.
– Ага, это лавандовое молочко для ванны.
– Ла-ван-да. – Хина морщится, пока в ее словарик заносится новое слово. Уверена, к завтрашнему дню она освоит его в совершенстве.
До знакомства с Хиной я никогда не интересовалась молочком для ванн, да и засиживаться в ванне привычки не имела. Я всю неделю до самых выходных копила в себе усталость. И только теперь благодаря Хине наша маленькая ванная стала моим любимым местом в доме, хотя раньше эти однотонные кремовые стены навевали на меня тоску.
Вечером приходит моя подружка. Льет ли дождь, дует ли ураганный ветер – Хина каждый вечер появляется у меня на пороге, сияя улыбкой. Усталость, проблемы на работе, – все уходит прочь, когда приходит Хина – мое солнце, моя радуга, мой лучик. Она – единственный источник света в этом мире. А еще – источник всего прекрасного и удивительного. Мы вместе принимаем ванну, вместе ужинаем, вместе засыпаем. А когда утром я проснусь – Хины рядом не будет.
Я встану с постели и положу ладонь на холодную простынь – туда, где еще недавно с ангельской улыбкой спала Хиночка. Разглажу простынь рукой, схвачу завтрак и пойду на работу.
Хиночка беспокоится за меня, даже когда она далеко – так что с началом нашей дружбы мой образ жизни стал более здоровым. Теперь я не питаюсь готовой лапшой из супермаркета и не ем на бегу скрученные машиной онигири[11], а беру с собой бэнто-бокс с домашней едой. Потерявший форму омлет, наспех поджаренный нарезанный палочками лосось, бесвкусные брокколи на пару – она отнюдь не мастер домашней кулинарии, но принося все это с собой на работу, я приношу из дома частичку нашей с Хиной дружбы, которая согревает меня днем, в ее отсутствие.
– А Ёси про меня уже знает? – спрашивает Хина, погружаясь пальчиком в подушечку моей правой стопы.
– Как, ты разве не в курсе? Ай-яй-яй! – Мне больно, я выгибаюсь и дергаю ногой, но Хиночка крепко держит меня за голень. В ее маленьких ручках заключена невероятная сила. Она хитро улыбается, словно подразнивая меня: «Ты хоть понимаешь, с кем тягаешься?» О, Хина могла бы быть самой востребованной массажисткой в нашем городе.
А Ёси – это мой сосед. Ему уже под сорок, и до знакомства с Хиной мы с ним – двое одиночек, вечно свободные по вечерам – шли в какой-нибудь дешевый бар потрепаться обо всякой ерунде и пропустить стаканчик-другой.