– Зачем учила? – заинтересовался Кирилл.
– В Испании много хороших шеф-поваров, полно классных рецептов на испанском, но их мало кто переводит.
– Серьезный подход к домашним ужинам, – усмехнулся Кирилл. – Уже завидую твоему будущему мужу. Черт, и не в первый раз.
– Перестань…
– Ну конечно. «Никому я не нужна-а-а-а!» – передразнил Кирилл. – И сидит такая идеальная жена, убившая всю молодость на подготовку к семейной жизни. Даже машину небось не ради удовольствия училась водить, а чтобы детей по кружкам развозить?
– Ага.
– Так почему-то и думал.
Он смотрел на меня очень-очень внимательно, держа в одной руке бокал, а пальцами другой постукивая по рулю. Отпил глоток вина, провел языком по зубам – все это, не отрывая от меня взгляда. Почему-то перестало хватать воздуха, хотя окно с моей стороны все еще было приоткрыто, но я вдыхала раз за разом и все равно не могла надышаться.
– Ты наелась? – Вдруг спросил Кирилл. – Десерт будешь?
– Еще и десерт есть?
Я стала закрывать один за другим контейнеры, передавать Кириллу, который убирал их обратно в пакет. Зато еще одну коробку он наоборот достал.
Внутри оказались слоеные трубочки, покрытые сахарной пудрой.
– Канолли с сырным кремом. По личному рецепту бабушки шефа… ну, он так утверждает. Хочешь?
Он подхватил двумя пальцами хрупкую трубочку с кремом и наклонился ко мне. Крем коснулся моих губ, я непроизвольно слизнула его и поймала взгляд Кирилла.
Что-то там пряталось, в глубине его зрачков. Вся серьезность, которой было так мало снаружи, – будто скопилась внутри. Это было жутковато. С ним легкомысленным и светлым было так просто – а если нырнуть в глубину, вынырнешь ли обратно?
Я струсила. Опустила взгляд ниже, на упругие губы в окружении рыжевато-медной щетины. Наверное, колючая.
– Открывай ротик, – сказал Кирилл, и эти губы расползлись в лихой усмешке. – Буду кормить тебя кое-чем божественно вкусным.
И я… открыла. Обхватила губами хрустящую трубочку из теста, скользнула языком, слизывая изнутри крем, откусила…
– Молодец… – полушепотом сказал Кирилл, улыбаясь. – Хорошая девочка.
От чего меня так кинуло в жар? От слов, от его тона, ласкового, но опасного где-то под этой лаской, или от низкого голоса, от того, как медленно, растягивая слова, он это сказал.
– Еще? – спросил он, поднося пирожное к моим губам.
Я даже не попыталась забрать его. Только послушно откусила кусочек. И еще.
Мотнула головой, отказываясь от следующего, но Кирилл цокнул языком:
– Нет, до конца. До последней… капли.
Я открыла рот, и он положил последний кусочек пирожного прямо мне на язык.
Сердце колотилось как бешеное, аж в горле.
– Вот и отлично… – сказал Кирилл, улыбаясь, и отстранился от меня. Он отряхнул руки от крошек, выудил из контейнера печеный