Завод и мастерские много отливок дать не могут, запасы чугуна ограничены, хотя взрыватели и порох в арсенале имеются. И в случае блокады Квантуна японцами, а такое более чем возможно, потребуются шестидюймовые бомбы и трехдюймовые гранаты к новым орудиям, которые гораздо нужнее. А у китайцев вряд ли боеприпасы имеются, чтобы их прикупить, да и не продадут они, самим мало…
Владимир Александрович оторвался от мыслей, бросил взгляд вниз. По склону поднималась группа офицеров в белых летних кителях, блеснули золотом генеральские погоны. Ирман стал спускаться вниз, все же непосредственного начальника нужно встречать в артиллерийских двориках, где расположилась батарея с пятью 152-мм крепостными пушками в 190 пудов весом. И пусть эти пушки были образца 1877 года, но снаряженную восемью фунтами черного пороха бомбу могли забросить чуть дальше семи верст. Но, к сожалению, такая батарея была одна, правда, имелось еще пять менее дальнобойных пушек того же калибра, но укороченных, в 120 пудов. Остальные три с половиной десятка орудий артиллерии представляли на треть девятифунтовые пушки, в 107 мм – более тяжелые крепостные и легкие полевые, но их была ровно дюжина. А две трети – легкие, 87-мм пушки, четырехфунтовые, образца 1877 года. Но дальность стрельбы у них была приличная: снаряд летел на шесть с половиной верст.
Вот только рапорт отдать не пришлось – Фок отмахнулся и с нескрываемым ехидством во взоре стал рассматривать артиллерийские позиции. Ирман напрягся – чувствовалось, что генерал собрался плеваться ядом, что та гадюка, и повод у него имеется, причем веский, раз на губах появилась презрительная, для него повседневная улыбочка.
– Как красиво стоят пушечки, колесико к колесику, открыто, словно на параде. И расчеты застыли у них бравые, не понимают красавцы, что начнется штурм, и они превратятся в покойников, холодных и еды не требующих. Сплошная экономия для наших интендантов.
Фок плюнул ядом по своей привычке – Ирман покрылся багрянцем, ибо он не командовал ротами крепостной артиллерии, так как генерал ему их не подчинил. Хотя мог бы довериться своему начальнику артиллерийской бригады и сосредоточить в одних руках общее командование.
– И кто же так решил пушки поставить, хотелось бы спросить?
– Орудия ставят по плану штаба крепостной артиллерии, я возражал против этого!
– Вот и хорошо, что возражали, я прислушался к вашим доводам, а потому обе роты крепостной артиллерии подчиняю вам всецело, отдам приказ незамедлительно. Да, как тут все запущено!
Начальник дивизии обвел взглядом позицию и отчетливо хмыкнул, на губы наползла ехидная улыбка. Владимир Александрович застыл, не в силах поверить: Фок открыто признал свою неправоту? Да такого быть не может! Но нет, он все правильно расслышал, не ошибся, вон и старый генерал Надеин стоит, потрясенный словами начальника. Да и командиры стрелковых полков переглянулись,