– Да, давай так, – согласилась я. – Спасибо, – я отняла трубку от уха и посмотрела на высветившийся контакт по второй линии. – Давай я тебе чуть позже перезвоню? Вторая линия.
– Хорошо, – ответил мне Олег и положил трубку. К разговору с этим абонентом я хотела бы подготовиться, но некогда – объясняться, почему не беру трубку, мне отчаянно не хотелось.
– Слушаю, – коротко отозвалась я и с силой вжала ногти в ладонь, чтобы обрести самоконтроль. Разговаривать с отцом мне не хотелось, но в отличии от матери, сознательный игнор мог мне вполне ощутимо аукнуться проблемами куда глобальнее, чем ошмётки любимых тряпочек.
– Здравствуй, Ксения, – раздался в трубке холодный и низкий голос. – Догадываешься, почему звоню?
– Матушка накляузнячила? – высказала догадку я и в трубке раздался смешок.
– В точку, – отозвался отец. – Честно говоря, до ваших внутренних конфликтов мне дела нет, но её бесконечные звонки мне уже надоели. Так что я хочу знать, что ты будешь делать.
– Пап, а можно честно? – вздохнула я. Усмехаюсь на отцовское "можно" и продолжаю. – Мне её звонки тоже уже надоели. Валить я планирую. Подробности плана тебя, подозреваю, не интересуют, но после Нового года я буду начинать искать квартиру. Как только съеду – обязательно тебя уведомлю, чтобы ты тоже мог бросить её номер в чёрный список.
– Ты же понимаешь, что её это не остановит? – хмыкнул папа.
– Лучше, чем кто-либо, – кисло отозвалась я. – Но единственное, что я могу сделать, это довести её до попытки самоубийства и сдать в дурку.
– Это временное решение, и ты сама это понимаешь, – абсолютно спокойно отозвался отец, ему и впрямь было всё равно на мои дурные мысли. До сих пор не могу привыкнуть к его системе ценностей – для него просто не существовала категорий "плохо-хорошо", его интересовала только эффективность предлагаемого метода решения проблемы. Для него сдать родную мать в психбольницу – это не плохо, просто неэффективно. Даже немного завидую настолько холодному рассудку, я так не умею. – Другое дело, если она сама от тебя откажется.
– И я, кажется, даже знаю, как это сделать, – я посмотрела на свою усмешку в зеркале и поняла, что она до боли похожа на ту холодную ухмылку, которая появляется на лице отца примерно по тому же графику, что и происходят солнечные затмения. Как бы мне ни хотелось это отрицать, я была дочерью своего отца куда больше, чем матери, даже при том, что особого участия в моём воспитании он никогда не принимал. Вот уж точно, гены пальцем не раздавишь.
– Делай, раз знаешь, – поощрил меня на гадости папеньки. – У меня есть к тебе и… – я вскинула бровь, когда отец запнулся – обычно он хорошо знал, что хочет сказать и на полу-мысли не сбивался. – И ещё одному человеку разговор. Выкрои время в пятницу.
– К пяти могу подъехать, если ненадолго, –