Как давно он знает о своей силе Фобетора? Она у него с рождения?
Я подавила волну раздражения при мыслях о Гипносе с его треклятыми планами. Если я пешка в его игре, то кто в ней Кай?
– Опустите оружие! – властно приказал Микель, сбивая меня с мысли. Он обращался не ко мне с Каем, а говорил с соплеменниками.
Многие посмотрели на него как на сумасшедшего. Единицы из его собственного Клана подчинились, и Микель ещё дважды озвучил приказ. Огненный царь прокричал какие-то проклятия, огонь вился, пытаясь достать кер на подлёте. Одна из чудовищ подхватила какого-то огненного, сломав ему руку. Тот кричал, пока она стремительно поднимала его вверх, а следом сбросила с огромной высоты. Я поморщилась, хотя в стоящем шуме не слышала звука, с которым тело встретилось с землёй.
– Баал! Прикажи им бросить оружие! – снова крикнул Микель. – Керы не тронут безоружных!
И он был прав. Кай велел оставить беззащитных сивилл, но Микель умело использовал формулировку фразы, чтобы защитить остальных сородичей. Солдаты бросали мечи, и керы замирали перед ними, а затем атаковали других, тех, кто не успел или побоялся убрать оружие.
Медленно бой прекратился, даории напряжённо замерли, а керы перестали нападать, сбитые с толку приказом и отсутствием оружия у недавних противников. Они мотали головами и взглядом белых глаз искали новую цель, но, не находя, рычали, фыркали и топтались на месте, гневно раздувая ноздри, словно бездействие и необходимость ждать их раздражали.
Изначально кер было несколько десятков, но они успели за короткий срок разодрать на части одну треть присутствующих даориев. Многие из оставшихся стонали, зажимая рваные раны. Зелёная трава покрылась кровью и телами. Я старалась не акцентировать внимание на валяющихся конечностях ещё недавно живых даориев, но с трудом удержала остатки съеденного за сегодня при виде оторванной головы и торчащих рёбер из вскрытого когтями торса.
Кай мог бы вновь изменить приказ и с лёгкостью убить безоружных, но почему-то медлил. Его убийственный взгляд встретился с Микелем. Усмешка у Кая вышла злой и надменной, и, несмотря на притягательно красивое лицо, кровь на губах добавила его образу жути. Он продолжал улыбаться, пока зубы были стиснуты. Почудилось, что я опять ощущаю вонь пожаров и гари, трава под ногами Кая начала стремительно чернеть, обугливаться и вянуть без пламени. Я заморгала, ожидая, что видение исчезнет, но то не пропадало, а чернота ползла во все стороны, пока небо над головой краснело.
Гнев. Его усиливающая эмоция – гнев.
Кровь отлила от лица при мысли, что увиденное нами ранее было горем. Теперь же он злился, и его иллюзии не исчезали. Я не дёрнулась, когда и под моими ногами вся зелень почернела.
– Хватит, Кай! Отзови своих чудовищ, – заговорил Микель, медленно шагая к нам. Его явно пугали перемены пейзажа: брата передёрнуло, и встревоженный взгляд то и дело поднимался к темнеющему небу, но он умело храбрился, забирая всё внимание сына Гипноса на себя. Ранее