– Ягодка? – вновь предлагает он серьёзным тоном.
– О нет!
– Изюминка? Зорька? Незабудка?
С каждым новым вариантом моя челюсть всё больше падает вниз, но изумление настолько сильно, что я могу только мотать головой, пытаясь остановить поток этих милейших кличек.
– Цветочек? Красотка? Грация? Лас…
– НЕТ! Нет! Нет! Небеса! Умоляю, остановись! – Я смеюсь, не в силах слышать такие слова от слуги Тени, а по спине проходит волна дрожи.
– Хм… Жемчужинка? – хмыкает он, добавляя ещё один вариант уже специально.
– Богиня! – выдыхаю я, с трудом отдышавшись. – Неужели ты сейчас… пошутил?
– Мне продолжать перечислять?
– Нет, прошу тебя! – Я едва не повышаю голос, чувствуя, как колет в боку. – Я назову её Морок, если ты не прекратишь, – угрожаю я, когда он шумно набирает воздуха в грудь, чтобы выдать очередную миленькую кличку.
Кобыла мотает головой, явно недовольная моим выбором.
– Назову её Вьюгой.
Морок кивает, соглашаясь.
– А твоего коня как зовут?
– Сахарок.
– Ты серьёзно?
– Я усмирил его с помощью нескольких кусочков сахара, – отвечает Морок, но я готова поклясться, что чувствую улыбку в его голосе.
– Никогда бы не подумала…
– Что?
– Что Морок может назвать своего коня Сахарок. Да и вообще, что вы даёте лошадям клички.
Когда мы въезжаем в тень домов ближайшей улицы, я оглядываюсь вокруг, рассматривая, насколько изменился Ярат. Теперь, при свете дня, отмечаю, что дома в основном выкрашены в светлые тона: бледно-жёлтый, голубоватый и бежевый. В столице фасад почти каждого дома хоть чем-то да украшен. Но никому не сравниться в богатстве убранства с храмами, что по высоте превосходят обычные дома и даже дворец. Однако ни один из этих храмов не принадлежит моей богине.
На улице много народа, люди спешат домой с работы, вдоль дорог располагаются лавки. Однако мы с Мороком портим всю картину.
Где бы мы ни появились, весь шум обычной жизни если не пропадает вовсе, то понижается до тихого шёпота, доносящегося с разных сторон. Дети перестают смеяться и, разинув рты, глядят на нас; люди расходятся в разные стороны как можно дальше, словно мы можем одним своим присутствием заразить их какой-то смертельной болезнью; продавцы лавок перестают зазывать покупателей; и все внимательно следят за каждым нашим шагом. Я то и дело слышу слова «Морок» и «Мара» в приглушённых обсуждениях вокруг. Значит, слухи дошли и сюда, а если кто-то из жителей не понимает причины всеобщего беспокойства и перешёптываний, то стоящие рядом охотно всё разъясняют.
Вначале мне неуютно находиться под всеми этими любопытными взглядами, но через некоторое время такая реакция начинает утомлять, и я делаю, как Морок. Перестаю обращать на всё происходящее внимание.
– Сюда, –