– Этот Штрюмпфель в меня вцепился как… как это по-русски?
– Как клещ. – сказала я
– Да. И он меня в чём-то подозревает. И я слышаль, как они с гаупштурмфюрер Гроссманн говорить обо мне. А гаупштурмфюрер Гроссманн меня вызовет в Третий кабинет. И это может быть капут.
– А что это за кабинет?
– Он там допрашивает пленных. Делает им уколь. Айн уколь и люди всё ему говорят. Это есть страшний человек!»
«Штрюмпфель!» – подумала я. А вслух сказала:
– Чем дальше, тем интереснее.
В последующие дни нам был не до расследования. На работе случился аврал, к тому же, надо было чуть ли не каждый день ездить к бабуле в больницу. Она была плоха и врач, отозвав меня в уголок в коридоре, вполголоса посоветовал «готовиться к худшему». Про кражу, понятное дело, мы ничего не сказали. А Феликс и вовсе переселился в больницу и теперь буквально дневал и ночевал возле бабули. Только к концу недели я снова добралась до бабушкиных тетрадок. И здесь меня ждал сюрприз. И не один.
«Штрюмпфель оказался крепким орешком. И результаты его действий не заставили себя долго ждать. В течение буквально одной недели в городке разом «сгорели» три подпольные группы вместе со всеми явками и связными. Отряд остался буквально «без глаз и ушей» в городе, а потом и вовсе нам всем пришлось в срочном порядке сниматься и буквально уносить ноги от начавшейся масштабной карательной операции немцев. Знаменитая битва на Курской дуге была в самом разгаре и немцы стремились, во что бы то ни стало очистить свои тылы, ближние и дальние, от партизан. Гюберт предупредил нас буквально в последний момент, будучи сам в смертельной опасности. Буквально за пару дней до этого его тоже вызывали к таинственному Штрюмпфелю в кабинет. Каким образом ему удалось выкрутиться – он так и не рассказал, но выглядел неважно.
Отряд ушёл. Нам удалось тогда буквально просочиться в узкую щель, остававшуюся в кольце, которым обкладывали наш район немцы. Почти десять дней мы уходили от карателей по лесам, без отдыха. Над лесом крутились немецкие «рамы» – самолёты-разведчики, поэтому даже курить запрещалось. Командир отряда самолично отобрал у всех кисеты с табаком, спички и зажигалки. Костры, понятное дело, тоже не зажигали. Питались «подножным кормом» – ягодами, «дудками», щавелем. Запутывая следы, уходили через болота. За десять дней прошли почти пятьсот километров. Но потерь не было. Нам удалось сохранить обоз и вывести с собой ещё гражданское население, не желавшее оставаться под немцами. Отряд контролировал территорию, на которой располагалось несколько деревень, жителей которых не ожидало ничего хорошего, при