– Орчий сын! – прорычала легат, запыхавшись в бесполезной схватке.
Бросив меч, обливаясь потом, легат вновь уселась на попону, проклиная Темнейшего, Грешных Магистров и, заодно, гномьего Всеотца, выковавшего эти проклятые Ротаргардские горы.
Место укуса покраснело и вздувалось прямо на глазах. Талагия прикоснулась к нарыву и тут же взвизгнула от боли. Такого воительница еще никогда не испытывала! Рука горела, будто в огне, опухала прямо на глазах и пульсировала с каждым ударом сердца. Пальцы превратились в толстые сардельки, выглядящие весьма аппетитно, не будь они сделаны из ее, странницы, мяса. И совершенно не гнулись! Вдобавок лю Ленх ощутила тошноту и легкое головокружение.
Нащупав флягу, баронесса зубами выдернула пробку и полила руку прохладным вином. Но, к удивлению, ничего не почувствовала – ни холода, ни влаги. Одна непроходимая боль. Острая, как эльфийский клинок, назойливая, как палач Магистерия.
За всю жизнь посланнице было страшно всего два раза. По-настоящему страшно. В первый раз – когда она увидела Трауттия, своего будущего супруга, приготовившись обреченно ожидать конца своих дней в компании жирного тюфяка. Даже встреча с оборотнем в залитом лунным светом лесу не была для лю Ленх столь страшной – молодая жена молила о смерти в тот момент. Второй раз – сейчас, именно в этот момент!
Воительница с большей готовностью сошлась бы в поединке с троллем, упырем, Грешным Магистром, да хоть с самим Темнейшим – это была бы понятная, осязаемая угроза, которой девушка умела противостоять.
Сейчас – совсем другое дело. Посланница не понимала, что с ней происходит и как с этим бороться.
Поддавшись панике, легат бросилась к озерцу, чтобы сунуть руку в самую ледяную стужу водопада, но не успела. После второго шага нога не выдержала тяжести стройного тела, колено согнулось и девушка свалилась в траву. Болела уже не только рука. Жар перекинулся на плечо, виски сжало так, будто вот-вот от напряжения зубы вывалятся. В голове бесновалась целая орчья орда, устроив пляски вокруг жертвенного костра, на котором сгорали остатки сознания Талагии.
Силы оставляли баронессу, вытекая, будто вино из прохудившейся бочки. Она не могла даже кричать, лишь тихо простонать, проваливаясь во тьму, уносящую отчаянье и окутывающую легата умиротворением, маня обещанием вечного покоя.
Глава 2
Не так лю Ленх представляла себе загробную жизнь. Ей казалось, что там, после смерти, должно быть тихо, спокойно и прохладно. Но нет! Царство мертвых воняло тухлым, затхлым и дохлым, что, в целом, не удивительно. Там, куда отправляются после смерти, и должно пахнуть дохлым. Но Талагия рассчитывала хотя бы на прохладу в загробной жизни. И здесь обманули! Прохладой и не пахло. Здесь стояла такая же духота, что и в Ротаргардских горах. Липкая, противная, пролезающая