– Отступа-а-ем!!! Бего-о-ом!!!
Поводья путались в руках. Взбешённый шпорами конь хрипел. Перед глазами сэра Джона коротко мелькнули перекошенные лица командиров.
– И не возражать! Если тут колдовство, спасайте свои души!
О, никто и не возражал.
Треть английского воинства покинула место гибели двух тысяч своих товарищей меньше чем через час после начала сражения, оставив пленными многих знатных лордов. Шрусбери тоже было отказано в геройской гибели. Словно издеваясь, французские конники объезжали его, готового умереть, но не сдаться. И только когда все пятьсот лучников арьергарда были перебиты, барон де Ре подъехал к лорду почти вплотную и попросил его меч.
– Будь ты проклят, слуга дьявола! – по-английски прохрипел Шрусбери, швыряя оружие на землю.
Но барон его понял.
Смачно плюнув на брошенный меч, он подобрал поводья, развернул коня и процедил на прощание:
– Не считайте себя моим пленником, милорд. Я беру в плен только рыцарей, которые дорожат своим мечом, потому что клялись на его рукояти в верности Господу. Вы свой меч бросили, и для меня вы больше не рыцарь!…
Шрусбери принял на выкуп какой-то безвестный дворянин, но Алансон решил всё же выказать почтение именитым военачальникам и откупил на себя и Талбота, и Шрусбери, и некоторых других.
– Победитель должен быть милосердным, – возвестил он громко, чтобы слышала и Жанна. – Мой король примет вас, как почётных пленников.
– Ну да, с которых он откроет счёт остальным…
Усмехнувшись тем, кто услышал его замечание, Ла Ир стянул с головы шлем и осмотрелся.
Перепаханное сражением поле было щедро засеяно английскими трупами.
– Хорошая работа, – выдохнул он.
На заляпанном кровью и пылью лице сверкнули зубы, обнаженные улыбкой.
– Это наш Азенкур, только без грязи…
ПАРИЖ
(19 июня 1429 года)
Молчание в кабинете герцога Бэдфордского было тяжким и скорбным, как надгробие.
– Мы… потеряли… две тысячи солдат… Талбота… Шрусбери… И это… не считая… позора…
Слова падали в молчание, словно редкие шлепки первых дождевых капель, предвещающих грозу.
– Каковы… ИХ… потери?
Кто-то почти всхлипнул:
– Около сотни, милорд…
– Около сотни?!!!
Тяжелый кулак грохнул по рукояти кресла, голос прозвучал раскатом грома.
– А я слышал – не больше пяти человек!
Налитые кровью глаза Бэдфорда, сверкающие из-под густых, нависших над веками бровей, делали его похожим на раненного зверя, готового наброситься на любого, кто подойдет, несмотря на боль от раны…
– Мне… Надоела… Эта девка!
Герцог словно подписал приговор.
– Всякий, кто верит в её чудесную силу – глупец или предатель! Она такая же посланница Божья, как любой из вас! И не думайте, что у французов