Теперь уже мало кому приходило в голову считать Иоланду Анжуйскую женщиной не самого большого ума. Несмотря на крепнущее положение при французском дворе, она с удивительным чутьем и тактом умела отступать в тень, как только затевались обычные интриги, возвышающие сегодняшних фаворитов-однодневок и низвергающие вчерашних. И епископ Лангрский с большим удовлетворением писал в Милан своему другу Филаргосу: «Дела моей племянницы отменно хороши. При дворе, где она принята с должным почтением, вряд ли найдется кто-либо другой, умеющий так умно подняться надо всем этим переплетением пристрастий и ненависти. Королева к ней благоволит, герцог Филипп приглашает осмотреть свои коллекции, и наши ученые авиньонские кардиналы находят много разумного в её речах. Я же с особой радостью отмечаю, что племянница моя совершенно избавилась от губительных пристрастий ко всякого рода предсказаниям и прочим еретическим сказкам. Она также завела полезные для нашего дела знакомства. Покровительство, которое Анжуйская чета нам оказывает, воистину неоценимо! Поговаривают, что с её светлостью имел продолжительную беседу герцог Лотарингский, давний Ваш неприятель. По слухам, после беседы он выглядел крайне изумленным и даже… – только умоляю Вас не обижаться, друг мой! – преданный мне человек слышал, как его светлость произнес что-то вроде: «Коли так, пусть сажают своего Филаргоса хоть на кол…». Из чего я заключил, что не сегодня-завтра смогу одним из первых поздравить Вас с кардинальской шапкой…».
Епископ ничуть не лукавил. Светские дела и хозяйственные заботы в Анжу мадам Иоланда успевала сочетать и с устройством Пизанского собора, и с продвижением кандидатуры Петроса Филаргоса в кандидаты на папский престол. При этом она не забывала и о продолжении самообразования. Только теперь интересы её, действительно, приобрели иную направленность.
История и великие правления были уже достаточно изучены. Остались в прошлом и туманные пророчества о судьбах стран и отдельных личностей, а интерес её светлости переориентировался на более высокую ступень познания.
Тайные учения, опыт общения с духами и потусторонними мирами, алхимия, как средство получения материальных субстанций, изменяющих дух, и прочие подобные знания окружили герцогиню плотным кольцом откровений, из которых она придирчиво отбирала самое необходимое.
Благо и недостатка в интересующем её материале не было. Из Аль-Мудайка – королевского дворца арагонских королей на Майорке – ей, помимо романтических поэм францисканца Раймонда Луллия, переслали и его философские трактаты, включая сюда знаменитую «Книгу