– Хочешь знать, что о тебе говорят?
– Да.
– Ты лесбо.
Пораженная Кэтрин в растерянности уставилась на нее.
– Я – что?
– Лесбиянка, моя крошка. Нечего пудрить всем мозги и строить из себя святошу.
– Но… это же смешно, – пробормотала Кэтрин.
– Неужели ты взаправду веришь, что можешь вешать людям лапшу на уши? – спросила ее Джин-Энн. – Да на тебе пробу негде ставить!
– Но я… я никогда…
– Все парни здесь готовы переспать с тобой, а ты им не даешь.
– Я не знала, – проболталась Кэтрин.
– Проваливай, – отрезала Джин-Энн. – Ты не нашего поля ягода.
Подруги ушли, а потрясенная Кэтрин осталась стоять на месте, тупо смотря им вслед.
Лежа в постели этой ночью, Кэтрин не могла уснуть.
– Сколько тебе лет, мисс Александер?
– Девятнадцать.
– Вступала ли ты в половую связь с мужчиной?
– Нет.
– Нравятся тебе мужчины?
– А кому они не нравятся?
– У тебя когда-нибудь возникало желание заняться любовью с женщиной?
Кэтрин долго и мучительно думала над этим. Раньше она иногда увлекалась девочками и женщинами-учителями в школе, что было вполне естественно для ее детского возраста. Она попробовала представить себе, что занимается любовью с женщиной. Ее тело находится в объятиях другой женщины, которая целует ее в губы и ласкает мягкими женскими руками. Кэтрин невольно содрогнулась. Нет, не надо! И сама себе сказала вслух:
– Я вполне нормальна.
Да, но если это так, почему она сейчас лежит здесь одна, а не трахается где-нибудь с парнем, как все другие девушки? Может быть, она фригидна? Тогда ей, наверное, нужна операция – лоботомия или что-то подобное.
За окном спальни на востоке уже брезжил рассвет, а Кэтрин так и не сомкнула глаз. Этой ночью она твердо решила, что больше не останется девственницей и что лишить ее невинности предстоит переспавшему со всеми незамужними студентками Рону Питерсону.
2
Ноэль
Марсель – Париж, 1919–1939 годы
Она родилась принцессой королевской крови. Ее первые воспоминания – белая плетеная кроватка для новорожденной с кружевным пологом, украшенная розовыми ленточками и усыпанная мягкими игрушками в виде различных животных, красивыми куклами и золочеными погремушками. Она быстро усвоила, что, стоит ей только открыть рот и подать голос, кто-нибудь обязательно поспешит к ней, возьмет на руки и успокоит. Когда ей было шесть месяцев от роду, отец стал вывозить ее в сад в детской коляске, где разрешал ей потрогать цветы, приговаривая:
– Посмотри, принцесса, какие они красивые, но ты намного прекраснее любого из них.
Дома ей нравилось, когда отец высоко поднимал ее своими сильными руками и подносил к окну, из которого она видела крыши многоэтажных зданий, а он говорил ей:
– Вот оно, твое королевство, принцесса. – Отец показывал пальцем