Договорить он не успел. Миловидная пиратка сделала ехидную рожицу, руки уткнула в бо́ки и, не обращая внимания на пролетавшие мимо пушечные заряды, озорно́ рассмеялась:
– Аха-ха-ха! Мы удираем не менее чем от двух кораблей – заметь, боевых! – а тут всего лишь один. Ну и чего, что пушек у них понатыкано значительно больше? Зато у нас отпетых головорезов – на их пятьдесят солдат да тридцать матросов – в два раза побо́ле. Хотя-а… – она задумалась не дольше чем на секунду, а после загадочно выпалила: – Слу-у-ушай, Риччи, а у нас запасная парусина-то есть?
– Ага, есть, – фыркнул слегка обиженный боцман, – осталось «стибрить» и принесть, – что означало обыкновенное «нет». – Если ты не забыла, мисс Доджер, – раскрепощённая Валерия, пришелица из XXI века, приучила всех обращаться запросто и только в исключительных случаях (во время крайнего недовольства) переходила на «Вы», – весь припасённый запас мы – не прошло и двух дней – благополучно поставили, сменили заместо старого, полностью обветшалого.
– Тогда используем ихний, – она кивнула в сторону английского судна, один за другим выпускавшим пушечные заряды.
Бравая капитанша хотела высказать что-то ещё, но в этот момент к ним приблизились, намереваясь проследовать дальше, Плохой Билл, по сокращённому прозвищу Бед, да Барто́ломью Стич, он же Опасливый. Первый, массивный мулат, огромный, как человек-гора, нёс огневую систему, или простую литую пушку; второй, худощавый, но сухопарый, неотступно вышагивал рядом. Их неразлучная дружба завязалась давно, и теперь (хотя и являлись друг другу едва ли не резким несоответствием) они ни в какую передрягу не лезли один без другого.
Билли (как называла его своевольная командирша) числился назначенным канониром, считался непревзойдённым стрелком и пользовался повышенным уважением. Возрастной порог его варьировался в пределах лет тридцати пяти – тридцати семи (точно не сказал бы он сам); могучее тело дышало безграничным здоровьем и обладало нечеловеческой силой; чернокожее лицо походило на грозную, точь-в-точь разгневанную, гориллу; выпуклые серо-голубые глаза, обычно дружелюбные, когда необходимо, передавали звериную ярость; приплюснутый, на конце непривлекательно сморщенный нос, курчавые чёрные волосы, торчавшие в разные стороны, да лопоухие уши довершали страшный, едва ли не демонический облик. Оделся он оответственно гориллообразной внешности, а именно: буйволовая макушка прикрывалась потрёпанной треуголкой; голый торс скрывался лишь кожаной перевязью; на слоноподобных ногах отмечались широкие шаровары, высокие сапоги. Обладая завидной меткостью, пушкарь был по-детски, наивный, глуп.
В отличии от тупого мулата, Барти (точно так же окрещённый бравой