Спустившись, Пашка пошагал по обочине в сторону замеченых точек на шляху, раскалившаяся на солнце мучнистая пыль жгла босые ноги. Когда подошел ближе, увидел на шляху и в степи вокруг брошенные повозки, опрокинутые тачанки и раздутые трупы коней и людей, многие из которых были раздеты. Это было то самое место, где они попали в засаду.
Мальчишка ускорил шаги, стремясь побыстрее уйти от страшного места. Под колесами разбитой двуколки увидел валявшийся вещмешок. На ходу подобрал его и почти побежал – подальше от всего увиденного, от липкого запаха смерти.
Заход солнца он встретил в степной балке с тихо побулькивающим родником, у малиново светящихся углей костра. На углях, тихо потрескивая и шипя, пеклись кукурузные початки. В мешке нашлись три черных сухаря, пачка махорки и коробок спичек.
Вскоре от костра вкусно запахло, Пашка выкатил прутом на траву зарумянившиеся початки, дуя на них, с аппетитом сгрыз. Сухари трогать не стал. «Брюхо добра не помнит, завтра опять спросит», – вспомнил где-то услышанную пословицу. После еды разморило, мальчишка улегся на прошлогодние листья под дубом и, свернувшись калачиком, уснул.
К вечеру следующего дня Пашка входил в город.
На окраине его остановил конный разъезд, один из бойцов которого признал мальчишку и направил в штаб, где собирали остатки разбитого полка. Первыми из знакомых, кого малец встретил на площади, был матрос. Последний вместе с несколькими дымившими махоркой бойцами сидел на лавке у колодца. Теперь он был в гимнастерке с расстегнутым воротом, сквозь который синела тельняшка, ремень оттягивала кобура с наганом.
– Твою мать, Пашка – ты?! – удивлённо выпучив глаза, вскочил и облапил мальчишку.
– Я, дядя Иван, я, – засмущался тот. – Вот, вернулся обратно.
– Это тот пацан, что я рассказывал, – обернулся матрос к бойцам. – Настоящий герой, – хлопнул по плечу. – Шамать хочешь?
– Хочу, – сглотнул тот голодную слюну, и они направились к дымившей в стороне полевой кухне…
За неделю остатки части переформировали и влили во 2-й ударный полк 5-й Заднепровской дивизии. Новый знакомец Судоплатова Иван Бубнов оказался шифровальщиком и был определен в штаб. Он взял Пашку к себе в помощники.
– Сделаю из тебя классного связиста, – пообещал матрос. – Но для начала следует обмундироваться, а то смотришься как босяк.
Выглядел Пашка действительно «не того»: в ветхой домотканой рубахе, таких же обтрепанных штанах и с давно не стриженными патлами.
Выписав в канцелярии требование, Бубнов сводил подчиненного на вещевой склад, где разбитной интендант выдал мальчишке почти новую гимнастёрку с шароварами и ношеные сапоги по ноге.
– А по росту ничего нема? – критически осмотрел матрос обновки.
– Откуда? – развел руками интендант. – И так выдал что поменьше.
– Ладно, – связал всё в узел Бубнов. – Айда, Пашка, на базар,