Шестеро в масках пришли на площадь Ассамблеи и убили популярного в народе политика-реформатора. Демир не ошибся: это был заговор. Но зачем устраивать заговор, если можно просто пырнуть сенатора ножом в темном безлюдном переулке – и дело с концом? На этот вопрос мог бы ответить Эспензи, однако он сидел под стражей, совершенно невменяемый, а значит, требовалось отыскать его сообщников.
Киззи решила начать сначала и поискать зацепки, которые вывели бы ее на свежий, никем не обнаруженный след. Она побывала в конторе, на дилижансе которой Эспензи прибыл в Оссу. Поговорила с официантом в том ресторане, где он ужинал накануне, и с консьержем отеля, где он провел ночь. И даже разыскала кафе, где он пил чай утром. Одним словом, она прошла тем же путем, которым следовал он, от прибытия в Оссу до гибели Адрианы.
И ни разу не встретила загадочных фигур в темных плащах с капюшонами – никаких тайных встреч в ресторане, в кафе или в отеле. Мужчина средних лет приехал в Оссу, чтобы сменить обстановку и немного развлечься – и все. У него даже не было при себе оружия.
Удручающая обыденность. Ни единой зацепки для поиска других убийц.
На следующий день она решила изменить тактику и сходить на площадь Ассамблеи. Это было оживленное место, где прохаживались политики, сновали клерки, слонялись без дела телохранители, просили милостыни нищие. Столица продолжала праздновать зимнее солнцестояние, гуляки в масках по-прежнему устраивали импровизированные шествия, шагая за хлебными фургонами, откуда всем желающим раздавали еду и питье. Киззи начиталась светской хроники и газетных репортажей, чтобы воссоздать последние дни жизни Адрианы и сцену ее убийства, и теперь пыталась сообразить, куда побежали бы убийцы, спасаясь от приближающегося патруля Национальной гвардии.
Киззи пересекла площадь, направляясь к величественной статуе одного из основателей Оссы, точнее, к конуре под ее пьедесталом: примерно два фута в ширину, столько же в высоту и шесть в глубину. Там жила нищенка, которая называла себя Мадам-под-Магна.
– Привет, Курина, – сказала Киззи, присаживаясь на корточки у пьедестала и заглядывая в нору.
Яркие лучи утреннего зимнего солнца били в глаза, отражаясь от шлифованного мрамора. Киззи не видела ничего, кроме вороха одеял и смятых газет, которые обитательница этого жилища явно собирала по помойкам, чтобы не замерзнуть: оссанская зима была мягкой лишь для тех, у кого имелся дом.
Глаза-бусинки уставились на Киззи, из-под тряпья высунулась крошечная сморщенная лапка.
– Зови меня Мадам-под-Магна!
Киззи взглянула на статую. Несмотря на длинную тунику, было ясно, что изваяние выполнено с соблюдением анатомических пропорций.
– Простите. Как поживаете, Мадам-под-Магна?
Она вложила в сморщенную лапку тяжелую