– Вы все-таки слепец, Бастельеро! – бросил разумник с тяжелой тоскливой злобой. – Король не способен призвать к порядку самого себя! Он давно утонул в бутылке и жалости к себе самому, а его наследник не удержит страну! Принцу двадцать один год, а он не присутствует на советах и интересуется только охотой и дамами!
– Еще слово о Его Величестве, и я вас вызову, – процедил Грегор, признавая беспощадную правоту слов Роверстана.
Но, проклятье, как он смеет говорить так о Малкольме, будь хоть сто раз прав?!
– Да провалитесь вы к Барготу с вашей вечной гордыней, Бастельеро! – тихо и яростно выдохнул Роверстан. – Странник свидетель, я пытался говорить с вами как с разумным человеком, но вы…
Он безнадежно махнул рукой, отвернулся и быстро пошел прочь по галерее.
Посмотрев ему вслед, Грегор еще немного постоял, безразлично глядя вниз, на пустой мощеный дворик. Потом, встрепенувшись, решительно зашагал в обратную сторону. Почти бегом прошел галерею и несколько коридоров, торопясь, будто каждое упущенное мгновение было на вес даже не золота – а победы в бою. И остановился только у двери личных покоев Малкольма, где незнакомый гвардейский лейтенант, темноволосый, скуластый и с перебитым, плохо сросшимся носом, преградил ему путь.
– Прошу прощения, милорд, – приложил он руку к груди, отдавая честь. – К Его Величеству нельзя.
– Мне – можно, – с привычной уверенностью бросил Грегор, ожидая, что гвардеец посторонится.
Вот сейчас рассмотрит, кто перед ним, и…
– Простите, милорд, – напряженно и с извиняющейся улыбкой сообщил тот. – Его Величество не принимает.
– Сударь… – с ледяной пугающей вежливостью Грегор. – У меня личное позволение Его Величества входить к нему в любое время без доклада. И если вы сейчас же…
– Милорд, мне известно об этом позволении, – прервал его гвардеец. – Но я вас не пропущу. Это тоже приказ Его Величества, причем более поздний, отменяющий предыдущие.
Он посмотрел прямо в глаза Грегору и с мужеством, заслуживающим уважения, добавил:
– Лорд Бастельеро, я всего лишь следую приказу короля. Разумеется, вы можете им пренебречь, и мне придется вас останавливать. Я не смогу, но попытаюсь. Только поверьте, прошу… Даже если вы пройдете туда, переступив через мой труп, это ничего не изменит. Его Величество не в состоянии вас принять… – Он прервался, потому что за дверью раздался безобразно пьяный рык Малкольма, закончившийся звуками рвоты. Гвардеец опустил глаза и тихо закончил: – Я очень сожалею.
Грегор хотел что-нибудь сказать – и не смог. Просто глянул на лейтенанта, по привычке постаравшись его запомнить – хороших солдат надо знать в лицо, – и, коротко кивнув, ушел. Только выйдя из дворца, он остановился, вдохнул воздух, чувствуя соленый вкус во рту, и, опомнившись, понял, что закусил губу изнутри до крови. Возвращаться домой в таком состоянии