Около полуночи, когда Линда так и не объявилась, в дом приехал детектив, назначенный вести дело. Он первым подумал о том, чтобы проверить постель девушки. При этом присутствовала Джоан, провожавшая его. Стоило детективу отдернуть одеяло, как оба они увидели огромное кровавое пятно на простыне возле подушки. Наволочка с подушки пропала. В шкафу детектив обнаружил ночную рубашку Линды, испачканную кровью по вороту.
Однако детектив предположил вовсе не убийство или похищение. По его изначальной версии у Линды ночью пошла носом кровь, и она решила обратиться за помощью. Соседки возражали, что она обязательно разбудила бы кого-нибудь из них и уж точно не пошла бы в больницу пешком, когда рядом, в кладовой, стоял ее велосипед. За прошедшие сутки она не связывалась ни с кем из родных и знакомых, не звонила своему парню. Поэтому довольно скоро полиция признала сходство между ее исчезновением и нападением на Карен Спаркс, а это означало, что Линду похитил неизвестный преступник, охотящийся на женщин.
Теперь в кампусе поднялся настоящий переполох. Жительницы сестринских общежитий и съемных домов проверяли запоры на дверях, а самые пугливые брали академический отпуск. Однако бояться надо было не студенткам Вашингтонского университета, а девушкам в колледже Эвергрин в городке Олимпия, в шестидесяти пяти милях от Сиэтла. Вряд ли тамошние студентки слышали про жестокое нападение на Карен Спаркс или пропажу Линды Хили. В газетах об этом, конечно, упоминали, но вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову сравнивать шумный и многолюдный Вашингтонский университет в Сиэтле с маленьким колледжем в провинциальной Олимпии.
«Эвергрин» означает «вечнозеленый», и это название как нельзя лучше подходило живописному комплексу колледжа, стоящему среди соснового леса. Укрытый от посторонних глаз, уединенный и в то же время оживленный, колледж Эвергрин считался одним из наиболее прогрессивных, хотя и небольших, высших учебных заведений в штате Вашингтон.
Донна Мейсон поступила туда, закончив старшую школу в Оберне. Летом 1974-го ей исполнилось девятнадцать лет, и она отпраздновала эту дату путешествием по Западной Европе со своим бойфрендом. Надо сказать, что с выбором профессии Донна еще ничего не решила. Ее заинтересовал курс магии и ведьмовства, который предлагался в Вашингтонском университете в качестве дополнительного. Донна интересовалась оккультизмом, играла на флейте и писала стихи и больше времени проводила на концертах и вечеринках, чем в аудиториях.
Она была из тех, кто живет одним днем, и мало заботилась о будущем. Могла сорваться с места и отправиться в поездку автостопом, причем не только по окрестностям, но и в другой штат. Часто не ночевала дома, пропадала, никого не предупредив, но всегда возвращалась домой. Соседки узнавали о ее возвращении по грохоту рок-музыки и яркому свету в ее комнате; многие из них, не выдержав,