– Что в этом хорошего, Каталина? – без особых эмоций произносит она в ответ, продолжая готовку.
На кухне уже никого нет.
– То, что я начинаю выглядеть, как настоящая спортсменка, – гордо заявляю я.
– Вернее, как парень?
– Ну мам!
Она, наверное, и впрямь была бы не против записать меня в труппу балетного театра. И моё мнение, конечно же, не учитывалось бы.
На самом деле телосложение у меня, как это принято называть в народе, хрупкое. Ростом в сто шестьдесят семь я всё равно выгляжу миниатюрной и весьма миловидной, пока не подниму кофту, скрывающую уже показывающиеся кубики на животе, и не напрягу мышцы рук. А так я вполне себе обычная на вид девочка. Грустно осознавать, что маму всё равно многое во мне не устраивает, даже несмотря на то, что я стараюсь.
Ношу платья нежных цветов – в угоду маме.
Учу то, что мне неинтересно, и получаю хорошие баллы – в угоду маме.
Делаю себе аккуратные причёски, тратя на это по нескольку часов в день – в угоду маме.
И лишь тренировками с Трэвисом я занимаюсь в угоду себе, а она недовольна.
За окном идёт лёгкий дождь, наводящий некую меланхолию, и я подхожу к нему, чтобы выглянуть на улицу. Открываю форточку и чувствую запах свежести. Так пахнет мокрый асфальт у нас во дворе, посаженные растения, цветы, украшающие фасад дома, и крыша, по которой стекают капли. Вижу, как во двор заезжает белая машина. Едва удерживаюсь от того, чтобы не захлопать в ладоши от восторга.
– Они уже приехали! – произношу я. – Пойду встречать, – и выхожу из кухни.
Пока я добираюсь до прихожей, проходя мимо отливающей золотом гостиной, мимо других роскошных дверей, мимо лестницы, ведущей наверх, гости уже входят в дом. Слышу их голоса: мужской и женский. Джозеф приехал не один.
Я смотрюсь в зеркало, окидывая свой спортивный костюм взглядом. Из-за тренировки я не успела переодеться в платье, но, решив сперва поздороваться с гостями, выхожу в прихожую.
На пороге стоит пара горничных, открывших двери, а перед ними снимают с себя верхнюю одежду наши сегодняшние гости. Пользуюсь случаем, чтобы рассмотреть их повнимательней. Каррен, как всегда, выглядит очаровательно, а у её мужа, Джозефа, неизменно деловой и серьёзный вид. Я всегда удивлялась тому, как дяде удаётся так искусно притворяться хмурым, когда на самом деле он тот ещё весельчак.
– Лина!
При виде моего силуэта у дверей в гостиную, Каррен улыбается самой белоснежной улыбкой, которую мне когда-либо доводилось видеть.
– Я очень рада тебя видеть! – произносит она, уже проходя в дом.
Я пытаюсь так же вежливо улыбнуться, и, надеюсь, у меня это получается.
– Я тоже рада вас видеть, – говорю я, взглянув на подходящего к нам Джозефа: – Привет.
Мужчина удивляется на моё скромное «привет» и с каплей возмущения произносит:
– Что с тобой, Лина Норвуд? Неужели ты не рада видеть своего дядю,