Я не знаю который час. Сижу на кровати и не могу уснуть. За окном уже начинает светать, но солнце ещё не выглянуло из-за горизонта. Часов пять утра, наверное. Я очень хочу в туалет, и уже даже стучал в стеклянное окошко, выходящее в коридор. Но никто не подошёл. Тогда я постарался всмотреться в него, как можно левее поворачивая голову. Медсестра на посту мирно похрапывала.
И тут я подумал: «Если я обделаюсь в штаны, то это будут всё ещё мои проблемы или уже их?». Находясь здесь всего несколько часов, я как будто перестал ощущать своё «Я». Это моё тело, их тело, тело науки, достойное лишь медикаментозных экспериментов над собой?
Вчера вечером, когда мне дали одеяло и застелили кровать, я заметил странное существо на соседней койке. Не мог определить его пол очень долго, но потом логически домыслил, что меня не могли положить в бокс с девочкой. У него были длинные кудрявые волосы, это был подрастающий ребёнок, может быть, лет двенадцати. Так вот, сейчас он проснулся и заметил меня. Жуткая улыбка обезобразила его лицо, а в глазах засверкала странная искра безумия. Он начал качаться из стороны в сторону и отводить взгляд, украдкой всё же посматривая на меня, будто бы ему самому было интересно, кто же я всё-таки такой, но он не хотел, чтобы я смотрел на него в ответ.
Последние девять месяцев я постоянно испытываю ощущение тревоги и уже привык к нему. Но со вчерашнего вечера и до настоящего момента оно продолжает усиливаться и прогрессировать. Да ещё и этот слегка странный… Э-э, пациент.
Меня пугают его повторяющиеся движения и то, что он не издаёт никаких звуков, кроме кряхтения и сопения. Вероятно, у него был заложен нос.
И тут мимо окна прошла медсестра. Она мельком взглянула в нашу сторону и, нахмурившись, достала ключ от двери.
– Мальчики, вы чего не спите? – спросила она настороженно.
– Мне срочно нужно в туалет, – выпалил я с таким отчаянием в голосе, что аж самому стало мерзко.
– А чего же ты раньше не сказал?
Я поднял брови и сжал губы, но не стал спорить. Сама ведь знала, что дрыхла без задних ног прямо на посту. Вбегая в ванную комнату, я хотел захлопнуть дверь, но медсестра не дала мне этого сделать, сказав, что все пациенты делают свои дела с открытой дверью. И это нормально. Я был в шоке, но нужно было выбрать: либо я гордо оправляюсь в штаны, либо в то место, которое для этого больше предназначено.
Я вышел из уборной и шлёпнулся на кровать. Мне вдруг стало уже не тревожно, а страшно. На что я согласился? И это ведь только несколько часов. Сколько мне ещё здесь находиться? Я ненавижу себя! Чёрт дернул меня за язык сказать всё, как есть. Лучше бы я никогда не рождался, чем жил вот так: в бесконечном страхе совершить ошибку, наказывая себя за проступки болью.
Снова щелчок.
Открылась