Спустя полчаса королевский воин подошёл к дому матери и постучал. Дверь оказалась не заперта, что немного смутило Джорджио. Мать всегда закрывалась изнутри. Капитан медленно, словно что-то почуяв, вошёл.
Внутри царил полумрак. Окно было занавешено, но два силуэта Джорджио всё же разглядел. Мать стояла возле камина в белом домашнем платье, а возле неё находился Грен с ножом в руке. Он взглянул на вошедшего юношу, и на его лице скользнула злорадная усмешка.
– Что ты здесь делаешь? – грубо спросил Джорджио, положив руку на эфес клинка. Вид непрошенного гостя ужаснул капитана.
– Не приближайся, воин короля, – спокойно ответил Грен, направляя нож в сторону Эмилии. – Я не собираюсь шутить.
– Ты обезумел?! – прорычал Джорджио, чувствуя, как кровь начинает бешено биться в висках. Всё, что его сейчас волновало, – каким образом защитить мать от посягательства.
– Нет, конечно, – без единой эмоции продолжал Грен. – Я пришёл, чтобы отдать должок за себя и своего отца. Жаль только, что Флаури здесь нет. Я бы хотел посмотреть в его глаза, когда свершится возмездие.
– Неужели ты думаешь, что вправе решать чью-то судьбу? – Джорджио пытался медленно сократить расстояние до толстяка, чтобы при удобном случае успеть достать до него клинком. Его правая рука сжимала рукоять, и он в любой момент был готов выхватить меч из ножен, чтобы нанести один-единственный удар.
– Несомненно, дружище! Ведь твой отец был вправе решить судьбу моего! Ведь Флаури вправе был решить мою… – на лице толстяка появилась злорадная усмешка, а во взгляде читалось лишь безумие и ненависть.
– Ты прекрасно знаешь, что мой отец не убивал Арбена. А Флаури… – Джорджио замялся, пытаясь подобрать правильные слова. – Он пострадал за всех нас. Он сражался за всех нас. А теперь расплачивается за это.
– Пусть расплачивается. Пусть его настигнет кара богов. Пусть он страдает, пока живёт! Вечно! – последние слова Грен неистово прокричал, брызгая слюной, словно обезумевший психопат, которых держали в особых казематах госпиталя Даллор-Кура. Его лицо исказила жуткая гримаса, словно перед ним стоял именно тот, кто несколько лет назад убил его отца. Толстяк не осознавал, или не хотел осознавать, что в смерти Арбена виновны совсем другие лица, которые наказаны по всей строгости законов кровной мести. Но глубоко в душе Грена затаилась та самая мысль, с которой он жил всё это время, которая грызла его сердце день за днём, превращая в жестокого и хладнокровного убийцу. Теперь он и вовсе был готов на что угодно, лишь бы высвободить тёмную силу, что захватила в безжалостные стальные тиски покалеченное сознание, и очистить, наконец, его от скверны.
Пока толстяк распылялся в сторону Джорджио, Эмилия, находившаяся в западне, бросилась на разбойника и попыталась толкнуть