Но она перебила его.
– Да, ложки, конечно! Хорошо, что ты мне о них напомнил. Я должна сделать тебе ещё заказ. Вилишь ли, у меня свой магазин в Германии. Мне нужно много, очень много ложек, – она замолчала, опустила глаза, а потом добавила:
– Приходи ко мне завтра. Если у тебя нет важных дел, конечно. Я заплачу всю сумму сразу. Договорились?
Мурат быстро кивнул головой, а женщина, не попрощавшись, опустив голову и глядя себе под ноги, побрела дальше.
Опять он согласился! И отчего-то сердцу стало тяжко. Будто руку ему кто-то на грудь положил и сдавил в том месте, где у Мурата сердце. Но никакой руки нет, а Мурату тем не менее плохо, и муторно у него на душе. Может, устал? Или ест мало? Мать, вон, сказала, что он похудел. Или дело в этих ложках, вернее, в этой иностранке? Есть в ней что-то непонятное, поэтому, может, хоть и чудно и боязно, но его странно тянет к ней. И мальчик тот, ангел ее, куда мог улететь? А глазища у него какие…
Мурат спешил домой. От жары и духоты, что были на базаре – а, может, и после этой встречи – у него разболелась голова. Поэтому на стадион он решил не ходить: пускай мальчишки без него мяч по полю гоняют.
Тётка его тревожного состояния не заметила – у неё в гостях были соседки. И Мурат быстро прошмыгнул мимо всех на террасу. Там сел на пол, спиной облокотился на бетонную стену. Прямо над его головой навис зелёный лиственный купол: виноградная лоза плотно обвила террасу, крепко зацепилась усиками за натянутые вдоль террасы железные прутья. Теперь лучи предзакатного солнца сюда не проникали, и Мурат устроился в тени, почти в прохладе. Хорошо сидеть здесь. Тихо. Он вытянул ноги. Одной ногой упёрся в таз, который с шумом отъехал, и из него высыпались бледно-салатовые листья. Видно, тётка сарму* собралась делать – вот и листьев свежих нарвала, сложила в таз. Надо бы собрать разлетевшиеся листья. Но Мурат так хорошо устроился, что ему совсем не захотелось шевелиться. И дрёма, похоже, накатила на него. Если бы не этот навязчивый шум – «цвырканье» цикад в саду – он тут же и заснул бы. Не жарко им, что ли? Или, наоборот, от жары так шумят, жалуются, что как только появились на свет, сразу оказались в жаровне. «Ад на земле», – вспомнил он слова иностранки. Ерунда, конечно! И вообще, он не хочет сейчас думать о смысле её загадочных слов. А чтобы совсем отвлечься, Мурат начал рассматривать виноградные листья на первый взгляд такие похожие между собой, но, если хорошенько присмотреться – отличающиеся друг от друга. В какой-то момент ему начало казаться, что это вовсе и не ветки лозы, а… руки. Орава людей протягивала к нему свои руки: у кого-то ладони были зажаты в кулак, у кого-то – открытые, есть и совсем крохотные ладони, с маленькими детскими пальчиками. Под монотонное стрекотание цикад Мурат и не заметил, как веки отяжелели, и он задремал…
– Мурат, просыпайся! У нас радость большая! Твой отец возвращается. Пока ты допоздна где-то шлялся, он мне позвонил. А потом соседки пришли – закрутилась я. Когда тебя увидела, не сказала сразу: