Вечером стало известно, что на роль Эммы согласилась Натали Смитсон. У неё был перерыв в съемках, и она могла приехать на две-три недели. Пауль никогда не видел эту актрису в фильме, но Макс сказал, что это довольно известная английская исполнительница, снявшаяся в нескольких фильмах. Девушка на эту роль была важна потому, что ей единственной придется раздеваться в фильме. А не все актрисы на такое соглашаются в малобюджетном фильме. Макс уже снимал Натали, наверное, поэтому она согласилась: по старой дружбе. Макс не терял из вида молодых актеров, которым когда-то дал шанс. Удобно устроившись рядом с Месси, Пауль решил посмотреть какой-нибудь фильм с Натали и забил в поиск на ноутбуке её имя и фамилию. Сразу выпало несколько ссылок. Одна ссылка его удивила, это был порнохаб, на который он иногда ходил, коротая одинокие длинные вечера, в опустевшей после смерти мамы, квартире.
Порно оказалось слабеньким, почти любительским, ни изнасилования, ни прочей жести в нём не было. Это простенькое видео можно было без затей вставить в фильм с рейтингом 16+. Но сама Натали была хороша: совсем не такая худая, как Патриша, с красивыми пышными ягодицами и большой, натуральной грудью, она лицом хоть и была похожа на Патришу, но и чем-то отличалась. Настоящая сексуальная штучка, жена мафиози, или жена сына мафиози…
– Ох, Месси, не смотри на меня, – прошептал Пауль, закрывая ноутбук и отворачиваясь к стене.
Глава 5. Инфаркт
Алексу всю ночь снились акульи морды, почему-то покрытые белым коротким мехом и ошметки рыжего кота, разбросанные на песке, по кромке прибоя. Кот, раздерганный на куски, будто был ещё жив и мяукал.
Вчерашнее происшествие никак не отяготило его совесть, но внутренний замерщик совести думал иначе и решил Алекса наказать. Таких кошмаров он не видел уже лет шесть со смерти Питера. И вот снова после кошмара его кольнуло в сердце – зачем он дал деньги Питеру в тот день? Потому что устал от всего, от вечного беспамятства друга и любовника, от его безучастности ко всему, кроме наркотиков, от личности, с которой смывалось всё человеческое, обнажая непонятный оскал худшего на свете чудища. Ведь он пытался лечить друга, два раза устраивал в клинику, из которой Питер сбегал на следующий день, и приходил домой виноватый и грустный, с клятвами, что всё закончиться, что он больше не будет даже прикасаться к дряни. Но всё повторялось, как под копирку, из раза в раз. И всё равно, в Алексе не умирала надежда, что всё это прекратится, всё равно прекратится, рано или поздно, какая-нибудь язва желудка, или случайное падение на улице, отрезвит, напугает Питера, и он прекратит употреблять