Губы его растянулись в кривой улыбке, но он даже не подумал в сторону ответов на все эти вопросы. Ему это было неинтересно. Как и то, что любил на самом деле Анатолий Червоткин. Его возбуждало лишь то, что она хотела продолжения.
Наконец он дошел до нежного прощания и постскриптума.
…кажется, теперь навеки ваша,
P.S. Как хорошо, что вы поддержали идею онлайн-переписки! Теперь не придется таскаться на почту и общаться с этим странным, я бы даже сказала, немного жутким оператором.
Он резко нажал крестик в углу вкладки почтового сервиса. Щеки его пылали, белки глаз влажно блестели. Он сообразил, что, вдохнув несколько мгновений назад, так и сидит с полной воздуха грудью. Выдохнув, он медленно поднялся с кресла. Что же это получается… Если она больше не придет на почту, то он тоже больше никогда не почувствует ее аромат, не увидит ее лицо, глаза, губы, шею… Шею. Он вскочил и от осознаваемого ужаса ситуации зажал рот ладонью.
Наспех накинув куртку и даже не застегнувшись, он выбежал на улицу и поспешил домой. Холодный порывистый ветер пробирал до костей, но ему было все равно. С быстрого шага он перешел на бег и уже ничего не разбирал, не видел, он бежал, словно гонимый новым, еще незнакомым ему внутренним голосом. Голос этот был строг и властен. И лишь у подъездной двери удалось остановиться.
Он отдышался, вскинул голову к небу и вдруг с изумлением обнаружил, что беззвучно горько плачет. Утерев мокрые щеки, он зашел в дом.
Чем дольше они переписывались с Анной, тем откровеннее были их мысли. Но просто слов ему уже было мало. День ото дня в нем росла злость. Он и сам не мог точно понять, на что именно он злился, но больше всего на свете он хотел увидеть ее, отыскать в ее глазах подтверждение всему тому, что она говорила. Разве он не имеет на это право?
Спустя пару недель от начала их откровенной переписки он получил первый выговор на работе за халатность. Он стал путать отправления, совал письма не в те абонентские ящики, ошибался с цифрами на штемпельных оттисках, подолгу искал посылки в зале хранения. Да он и сам заметил, что все чаще погружался в липкие мысли об Анне. От них внутри все горело жаром, ему хотелось прикоснуться к ней хотя бы кончиками пальцев.
Когда она перестала заходить на почту, он старался больше времени проводить в зале хранения отправлений. Там, среди стеллажей, забитых коробками, пакетами и конвертами, ему легче дышалось.
Он взял канцелярский нож и вскрыл вновь поступивший мешок с корреспонденцией. До конца рабочего дня оставалось всего ничего, и он хотел скоротать время.
Хлопнула входная дверь. Он выглянул в операционный зал. Какая-то сухая старушка в легком пальто и косынке шла к его рабочему месту. Он хотел было сделать шаг вперед, но за пожилой женщиной увидел ее. Не поднимая глаз, Анна свернула