Между верхней палубой и палубой бака втиснута обложенная кирпичом каюта, постоянно наполненная дымом, поскольку здесь разводят огонь – из неё время от времени выносят еду. Даниелю раз в день подают полный обед, который он съедает в кают-компании – чаще в одиночестве, реже в обществе капитана ван Крюйка. Он единственный пассажир. За столом видно, что «Минерва» – старый корабль; посуда и столовые приборы разномастные, выщербленные, истёртые. Все важные части корабля чинят или заменяют в рамках незаметной, но фанатичной программы, которую провозгласил капитан Крюйк и приводит в исполнение один из его помощников. Фаянс и другие приметы подсказывают, что кораблю лет тридцать, однако, не спустившись в трюм и не осмотрев киль и шпангоуты, не увидишь ничего старше пяти.
Тарелки все разные, и для Даниеля всякий раз маленькая игра – доесть кушанье (обычно похлёбку с дорогими приправами) и увидеть узор на дне. Довольно глупая забава для члена Королевского общества, но Даниель не вдумывается в неё до одного случая. В тот вечер он смотрит, как плещется в тарелке похлёбка (микрокосм Атлантики?), и внезапно переносится в…
Чумной год
Лицо Земли – Твой стол, и он накрыт
Для пира; Смерть за трапезой сидит.
Сады, стада, народы, всё пожрёт
Чумной, кровавый, вечно алчный рот.
лето 1665
Даниель ел картошку с селёдкой тридцать пятый день кряду. Поскольку дело происходило в отцовском доме, он обязан был до и после еды вслух благодарить Бога. День ото дня молитвы становились всё менее искренними.
С одной стороны дома мычал в вечном недоумении скот, с другой брели по улице люди, звеня в колокольчики (для имеющих уши) и неся длинные красные палки (для зрячих). Они заглядывали в двери и во дворы, совали нос за садовые ограды, ища трупы умерших от чумы. Все, у кого были деньги на переезд, сбежали из Лондона, в том числе старшие братья Даниеля Релей и Стерлинг с семьями, а также его единокровная сестра Мейфлауэр, вместе с детьми окопавшаяся в Бакингемшире. Только муж Мейфлауэр, Томас Хам, и Дрейк Уотерхауз, патриарх, отказались покинуть Лондон. Хам охотно бы уехал, но не мог бросить свой погреб в Сити.
Дрейку и в голову не пришла мысль спасаться от чумы. Обе его жены давно умерли, старшие дети сбежали, и некому было урезонить старика, за исключением разве что Даниеля. Кембридж на время чумы закрыли. Даниель заглянул в Лондон, предполагая совершить короткий отчаянный набег на пустой дом, и застал отца за верджинелом: тот играл гимны времён Гражданской войны. Все хорошие монеты Даниель потратил – сперва на покупку призм для Исаака, потом на извозчика, не желавшего поначалу и на выстрел приближаться к чумному городу. Чтобы выбраться из Лондона, надо было просить деньги у отца, а Даниель боялся даже заикнуться на эту тему. Всё