– Толя, что ты там за глупости про меня говорил? – требовательно спросила она.
– Ничего и никому не говорил, Петрухе сказал, что ты мне нравишься, и все, – открестился от наезда я, разглядывая ребенка.
«М-да, поторопился я, гадкий утенок она пока», – решаю про себя.
– Ты чего? Дурак какой! Не говорил, что мы дружим?
– Петруха, стоп! – поймал я своего несостоявшегося подельника за рукав. – Кому сказал, что Аленка мне нравится? Я только тебе говорил.
– Да отвали ты, никому не говорил, – попытался, крутанувшись, вырваться тот из моего захвата.
Пришлось стукнуть его слегка в печень, от чего одноклассник присел и стал хватать ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды.
– Чего ты? – возмутился Петр после того, как отдышался, и добавил мстительно: – Каркатову сказал.
– И мне он сказал, – подтвердила Аленка. – Только разных гадких подробностей добавил.
Тут я увидел плечистую фигуру Каркатова, идущего на урок литературы.
– Серега, иди-ка сюда, – кричу ему, держа за рукав своего кореша.
– Ты прибурел, Толян? – спросил здоровяк, подходя и нависая надо мной.
Его я тоже тычу в печень. А вот нечего прижиматься вплотную. Тот пытается что-то сказать, но я сбиваю его с ног простой подсечкой и бью двоечку в челюсть.
– Сука, урою! – размазывая кровь с разбитой губы, пытается встать Каркатов.
– Ой, боюсь! Ты сплетни про меня с Аленкой распускаешь? – насмешливо смотрю на его попытки очухаться.
– Да ты не поня… – попытался достать меня прямым ударом Серега.
– Да все я понял, а ты нет, – легко ухожу уворотом головы от удара и на развороте бью апперкот. – Вопрос тот же!
– Этот сказал, что у вас шуры-муры, – сдается Каркатов, кивая на испуганного Петра. – Тебе все равно после школы не жить!
– Толя, я ничего такого не говорил! – лепечет Складнев.
– Анатолий, прекращай! Из школы вылетишь! – возмущается ошарашенная Фаранова. – Пусть что хотят говорят!
– Считайте, я вас обоих предупредил! – хватаю портфель и иду в класс.
– Я вас тоже предупредила! – тычет пальчиком Аленка, и я вспоминаю, что у нее четыре старших брата и один на год младше. Все здоровенные кабаны.
– Ты чего такой нервный? – спросил у меня Кондрат, уже когда началась литература.
– С Каркатовым сцепился, распускал слухи про меня, – шепнул я в ответ.
– Если чё, мы с Похабом впряжемся, – пообещал сосед по парте, и я с удивлением вспомнил, что у меня есть и друзья – Кондрат да Похаб.
Похаб был из «б» класса, но мы дружили. Он такой же двоечник, как я и Кондрат. Похаб – это фамилия и кличка одновременно, вернее, фамилия Похабов. Все это выдала память Толика в один момент. Начался урок, и учительница стала рассказывать про Белинского и Герцена. Ни тот, ни другой ни в моей памяти, ни в