– Эй, чуваки, идите сюда! – я просунул руку сквозь прутья и призывно махнул. Они меня поняли и с явной опаской подошли ближе.
– Тоха! – повторил я несколько раз, тыкая себя пальцем в грудь.
– То-ха, – медленно повторил тот, что был, судя по пробивающимся на лице усам и бородке, чуть постарше, а затем, видимо сообразив, что от него требуется, ткнул себя пальцем в грудь и сказал: – Синк!
– Ульх! – представился второй.
– Так! А дальше что? – подумал я, – Ага, сейчас попробую!
Изображая всем своим видом крайнее удивление и, указывая то на себя, то на клетку, я спросил:
– Почему Тоха в клетке?
– Хеу ви Тоха! – помрачнев ответил Синк.
– Хеу ви? – решил переспросить я, ткнув себе пальцем в грудь.
Синк мрачно кивнул.
Да что ж такое! Опять это «Хеу ви»! Интересно, что это за хрень такая? Как об этом спросить?
– Что такое «Хеу ви»? – спросил я очень чётко проговаривая слова. Блин! Как будто от этого они меня лучше поймут! Но они кажется поняли.
– Хеу ви цахап жа кошой! – сказал Ульх, старательно изображая, как будто кто-то его хватает и утаскивает прочь. Эта сцена была прервана аборигеном более старшего возраста. Он прикрикнул на моих собеседников и они тут же испарились.
Так! Значит эти самые «Хеу ви» похищают моих пленителей. А я , видимо, очень похож на этих злодеев. На мне летний камуфляжный костюм, высокие берцы со шнуровкой, ну и пострижен я коротко, в отличии от большинства местной братии. Что ж, портрет преступника ясен, теперь нужно как-то доказать, что я не я и хата не моя. А учитывая, что языком я не владею, та ещё задачка!
Тем временем деревню накрыли вечерние сумерки и я почувствовал как усталость буквально сковывает меня, накатывая волна за волной. Слегка провозившись