Начнутся завтра гуляния… Много людей приедет разных: наших и не наших. Что внимания тебе будет щедрое, даже не сомневаюсь. Устрой наш позволяет тебе выбрать жениха, какого пожелаешь, из любой стороны и любого сословия. Ты невеста знатная, с какой стороны не посмотри: красавица, умница-разумница, из семьи порядочной.
А как выбирать? Открой глаза пошире, навостри уши чутко и молчи побольше: слушай, что говорят да улыбайся. А как встретишь того самого, почувствуешь как сердце из груди вырывается, дышать не дает. Загорятся глаза, запылают уши, ноги слушаться перестанут, начнут подкашиваться – ну вот, знай, пришла любовь, – рассмеялась матушка заливистым смехом, видя, что и дочери шутки забавные по нраву пришлись. И страх разошелся.
– Жаль будет, если чужеземца выберешь и поедешь в чужие края, где нас нет. Ведь любовь, моя милая, как река – стихия непредсказуемая. Петляет, прерывается на ровном месте, потом вдруг из ниоткуда опять появляется, порой разветвляется и заканчивается. Плохо будет – далеко к нам ехать за утешением. Но понимаю я – сердцу не прикажешь. Поэтому первый совет мой тебе – не торопись. Сердце твое юное, жаркое, может страсть за любовь принять. А на то тебе родители любящие под боком, чтобы помочь отличить одно от другого. Ибо счастье и любовь порой порознь идут.
– Я без твоего разрешения и благословления все равно замуж не выйду. Хочу, чтобы суженый мой и тебе понравился. А коли ему ты или наша семья не подойдут, значит и он мне не подходящий, – серьезно сказала девушка, доставая песок речной из-под лавки, чтобы пятки материнские начистить перед Новым годом. И с усердием стала намывать.
– Здраво мыслишь, голубушка. Несчастный тот человек, у кого семьи хорошей нет. Ибо семья – это сила невиданная, и кто не смог найти общий язык с родителями – тот счастье себе и детям своим не хочет. Будут ждать его только мытарства да испытания. Коли полюбишь такого дурака, сто раз себя спроси: нужно ли тебе и твоим детям такое по жизни? – и проникновенно в глаза мать дочери посмотрела.
– Матушка, не мучайся, знаю я. И сестер горделивых Оболонских помню, что за пришлых князей повыходили, да потом весточки грустные пришли, что из-за ревности покрошили мужья иноземные красавиц наших. И Верховных вспоминаю, что нашли мужа богатого да больного, и до сих пор семья мучается виной, что за золотом погнались, – спокойным взглядом ответила Малина.
– Умная ты у меня, Малинка. Вся в отца, – с теплотой погладила матушка голову дочери.
– Ты мне лучше про другое расскажи, – начала девушка. – Вот влюблюсь, замуж выйду, и как же мне любить мужа моего? – и глазищи свои совиные лукаво на матушку уставила. Покраснела родительница, ждала вопроса этого, готовилась, а все равно врасплох застал.
– Все в тебе так устроено, что для любви приготовлено. Ибо как влюбишься, как на милого взгляд кинешь, все в тебе в нем понравится. Все до последней родинки. Будешь любить и горбинку, и рыжинку, и проплешину.
Расхохотались обе.
– Ну, вот скажешь