Он редко курит, но сейчас ему становится скучно.
– Вы ходили в марксисткий кружок? – спрашивает шепотом Николай.
– Да, с этого все началось, – так же негромко отвечает барышня. – И это изменило всю мою жизнь. У меня словно пелена с глаз упала. Я увидела всю жестокость и чудовищную ложь правящего режима.
Арсений затягивается папироской и выдыхает табачный дым в потолок.
– А вы, господа, что же не читали ни Маркса, ни Спенсера? – спрашивает Лиза, и Арсений слышит, как голос барышни взволнованно дрожит.
– Признаться, я все хотел прочесть. Ознакомиться, так сказать, для общего развития, – мямлит Коля. – Но как-то руки не доходили. Знаете, я все же учился на инженера, и окончил с отличием…
– А что же, вы, сударь? – спрашивает барышня Арсения Балашова.
– Я не большой любитель читать книжки, – отвечает Арсений, поглядывая на Лизу сквозь дымок папироски. – Признаться, меня это не слишком занимает.
– Вот как, – говорит Лиза, сощурив глаза. – Тогда позвольте узнать, что вы находите интересным?
– Ну, коли вы спрашиваете, извольте. Тут неподалеку, буквально на другой стороне площади есть дом терпимости. Так вот, посещение подобных заведений, я нахожу куда более занимательным, нежели чтение.
Лиза заметно краснеет, отводит в сторону глаза и делает глоток чая.
– Проституция это есть самая отвратительная, самая гнусная форма эксплуатации женщин, – говорит Лиза гневно. – Когда революция победит, мы закроем все публичные дома в России.
– Как вам угодно, – пожимает плечами Арсений. – Но эти барышни весьма недурно зарабатывают. И, смею вас заверить, они хорошо питаются и спят до полудня.
– Лиза, расскажите, что с вами стало, – просит Николай. – Вы стали говорить про марксисткий кружок.
Барышня понемногу успокаивается.
– Ах, Коля, с какими людьми я там познакомилась! Это были самые лучшие люди, которых я встречала в жизни. Бескорыстные, умные, бесстрашные, самоотверженные. Все они были готовы бросить свои жизни в горнило классовой борьбы! Мы организовали подпольную типографию и стали печатать книги…
– Вы необычайно отважная барышня, – говорит на это Николай Кувшинкин.
– Нет, что вы, Коля, я трусиха, – вздыхает Лиза. – Желаете знать, чем закончилось эта история? Нас кто-то выдал охранке. И весь кружок арестовали. Все мои друзья отправились в ссылку, в Сибирь. А мне всего лишь запретили жить в столице. Можете, себе представить?
Коля молча качает головой.
– Это все моя матушка, – говорит со злостью Лиза Колесова. – Ее связи, знакомства, ее деньги… Вы знаете каково мне сидеть и распивать чаи на вокзале, когда мои друзья идут по этапу? Мне так гадко на душе, вы бы знали только! Так гадко…
– Я вам искренне, сочувствую, Лиза, – говорит Коля и осторожно опускает свою короткопалую темную от загара лапку на белую руку Лизаветы.
– Боже мой, какая варварская страна, –