Энтропия. Рассказы. Евгения Усачева

стало окончательно понятно, что она действует, а также не вызывает никаких побочных эффектов, её выпустили в массовое производство и начали проводить добровольную вакцинацию. Но не все согласились вакцинироваться. Нашлись такие безумцы, которым оказалась не нужна любовь. Я считал их больными людьми. Хотя и сам раньше думал, что никого не любить – это прекрасное состояние. Теперь я понял, что грань между свободой и одиночеством настолько тонка, что большинство даже не замечают, когда перешагнули её. Как говорится, каждому своё, каждый имеет право жить той жизнью, какая ему нравится, но кому может нравиться добровольное саморазрушение? Лишь больным, глубоко несчастным людям. Я не относил себя к их числу. Мне просто нужна была лишь одна Влада. С ней, пожалуйста, можно было создать и семью и завести детей, построить уютный большой дом и прожить счастливую жизнь до глубокой старости. Без неё – увы, я ничего не хотел. Идеальный перфекционист – либо Она, либо никто. На меньшее я просто не соглашался. Я сбросил себя со счетов. Что ж, это был мой осознанный выбор, за который нести ответственность лишь мне одному.

      ***

      Спустя год было вакцинировано свыше миллиарда человек во всём мире. Апокалипсис отступал, человечество погрузилось в тотальную эйфорию. А я ходил на работу, как ни в чём не бывало, а после, когда вызывали, в научный центр, сдавать кровь.

      Я снова начал курить от безысходности и скуки. Мимо моего дома, прямо под окнами, часто шествовали счастливые толпы людей, отправляющиеся на городскую площадь. Ровно пять лет назад такие же сборища были посвящены самой ужасной трагедии, когда-либо случавшейся с этим миром, теперь же они праздновали долгожданное избавление от страшной напасти. И только я всё так же оставался неизменен. Только спокойно смотрел на них сверху, роняя на их вскруженные головы серый сигаретный пепел и бесчувственно провожая их циничным взглядом. Мой кабинет и моя квартира были завалены чужими рукописями, рецензиями, журналами. Иногда после насыщенного рабочего дня, прокручивая в памяти всё прочитанное, я с трудом мог вспомнить, где заканчивается одно произведение и начинается другое. Все они сливались в единый узор общих человеческих судеб, сотканный природой и слепым случаем.

      То, что произошло с миром, возможно и не так удивительно. Ведь давно же твердили все учёные, что любовь – это химия. А против химии, равно, как и против физики, не попрёшь. Думаю, этим и объясняется тот факт, что невозможно заставить человека полюбить (и разлюбить тоже). Вода – это вода, и в вино она не превратится, сколько ни молись.

      Наука вернула человечеству способность любить, но будет ли оно любить, это уже другой вопрос. Ясно лишь одно: проведя эти мрачные пять лет на тёмной стороне Венеры, оно, наконец, осознало свои ошибки и теперь готово их исправить.

      Принц Звёзд

      Наверное, это неудивительно: влюбиться в принца. Но для меня ещё как! Дело в том, что мне всегда