– Нравится? – спросил Иоанн, кивнул на пушки.
– Добрая вещь. Были бы у меня такие… – начал он было говорить, да осёкся.
– Русь была бы твоей?
– И это тоже.
– Если наш союз будет добрым и крепким, я продам тебе несколько таких орудий, обучу твоих людей ими пользоваться да стану продавать припасы для огненного боя.
– А не боишься, что если не я, то мой сын их против тебя повернёт?
– Ха. Волков бояться – в степь не ходить, – усмехнулся Иоанн, намекая на традиционную для степи символику. А потом, после небольшой паузы, продолжил. – Ты ведь знаешь, что против меня большие силы собирают.
– Конечно, – кивнул Ахмат. – И меня приглашали.
– Почему же отказался?
– Алексин.
– Неужели испугался?
– Обижаешь, – фыркнул хан. – Нет. Бог тебе благоволит в войне. Это и дурной увидит. В Алексине ты так меня побил. Потом, как ситуация поменялась, под Москвой – литвинов иначе. И всюду выбираешь тот способ, чтобы победить. Вот я, подумав, и не стал заключать союза с теми, кто без всякого сомнения проиграет.
– Это лестно слышать, – кивнул вполне серьёзно Иван и, заметив где-то сбоку быстрое движение чёрных перьев, подставил руку под лапы ворона. Птице надоело смотреть издалека, и она решила приблизиться к Иоанну и тому, с кем он беседовал. – Сейчас в меня мало кто верит.
– Слышал я про воронов твоих. Но не верил, – покачал головой Ахмат, рассматривая любопытную мордашку изрядно отъевшегося и довольного жизнью ворона. – Что же до «не верят»… Вспомни, что Филипп думал, отправляя тебя в новгородские земли. Что, сильно верил в твои успехи? Не обращай внимания. Бог явно на твоей стороне… И на моей, коли союза с тобой держаться стану…
Тем временем шесть лёгких орудий совершенно разнесли в клочья деревянные ворота и даже повредили домик, что за ними стоял. За столь небольшой период времени никто бы не успел подготовиться и соорудить подковообразную баррикаду за башней. Однако Иван не стал рисковать и отправил к воротам наряд с малой миной – небольшая тележка-двуколка со скромного размера окованным бочонком. Вот его-то и тащили бойцы, прикрываясь щитами.
Рывок. И они подошли к воротам.
Поджог короткого фитиля. Толчок тележки несильный.
И бойцы забегают за угол башни.
Ба-бах!
А дружинники уже рвутся на приступ. Бегут. Причём в этот раз впереди сотенные, выхватившие свои кончары. Считай, длинные гранёные штыки с удобной ручкой.
Ворота. Прорыв вперёд. Занятие плацдарма по ту сторону ворот.
Два десятка дружинников рвутся в надвратную башню, заботливо принимая контуженого. Тот открыл дверь из башни наружу и пытается понять, что происходит. Но поздно. Кончар пробил его пузо,