– Оставим тёмное прошлое «Репки», – буркнула Яна, краснея.
– А знаете что? Я, пожалуй, соглашусь! Я сделаю вам кассу. Но у меня два условия, – прищурила карие глаза Ольга.
Яна сразу поняла, что ничего хорошего ждать от Федосеенко не приходится.
– Все условия пропишем в договоре, – кивнул Тимофей.
– Надеюсь, мне никто не будет ставить палки в колёса. Я сделаю новое, исключительно эротическое шоу. Согласны? Именно эротическое! Может даже я сама выйду на сцену. Обнаженной.
Тимофей вытер пот со лба.
– Это будет сногсшибательно! Это – обеспеченный аншлаг. Круто!
– Но у меня условие: на премьере должен присутствовать Мартин Вейкин. Сидеть в первом ряду. Идёт?
Яна старалась сохранять ледяное спокойствие, поэтому она улыбнулась и спокойно ответила:
– Отлично! Думаю, он не разочаруется. Ну что же, по рукам? Завтра мой юрист составит контракт, и я пришлю вам для ознакомления. А теперь позвольте откланяться. – Она встала с кресла, а следом за ней встал и Тимофей.
Бывшая балерина улыбнулась на прощание, но ее улыбку нельзя было назвать дружеской.
Уже садясь в машину Яна почувствовала, как ее кинуло в жар – это подскочило давление. Да, она не молодела…
Тимофей даже боялся на нее смотреть. Он видел, что Яне явно нехорошо.
– Я же говорил, что не надо к этой балерине ехать. Зачем ты вообще это затеяла? На кой она тебе сдалась?
– А вдруг она действительно поставит нам классное представление? Представляешь!
– Представляю. Но она ведь не только поставить, но и подставить тебя может. Из вредности и желания отомстить.
– Может. Но кто не рискует, тот не пьет шампанское. Кстати, у меня где-то под ёлочкой растёт бутылочка виски… – Яна полезла на заднее сиденье, где в свое время припрятала бутылку. – Ага, вот она! – радостно воскликнула Цветкова и ободрала руку о колючую ветку. – Чёрт! Будешь?
Тимофей тяжело вздохнул:
– Душа моя, я за рулём.
Яна сделала два больших глотка из горлышка.
– А ты садистка, – покачал головой Тимофей.
– С Новым годом! Скажи, а кто красивее: я или Ольга?
– Ну… вы же разные. Это вопрос вкуса, – начал вилять Тимофей.
– Я тебя спрашиваю – я или она? Говори, как есть.
– Тебе важно моё мнение? Я могу говорить только за себя.
– Говори как на духý. Ну, я жду… – И Яна приложилась к бутылке еще раз.
Мотов многозначительно помолчал, а потом кратко бросил:
– Федосеенко.
Яна вытаращила на него голубые глаза:
– Ты что, бессмертный? Поясни.
– Если речь обо мне, то для меня ты, Яночка, очень экстравагантна. Я и сам грешу некоторой… – он пригладил свои торчащие во все стороны волосы, – неординарностью. Но ты – это что-то с чем-то!
– Думаешь балерина