Слушая доводы несчастных кукушек, я думаю только об одном – о деформации семейных отношений, о нравственной глухоте матери этой девочки. Как она, мать, взрослая женщина, могла позволить, чтобы ребенок ее дочери, ее родной внук оказался брошенным? В подобных ситуациях, признаться, я очень редко встречала женщин, которые бы с пониманием, состраданием отнеслись к дочери. Чаще всего грубые и хлесткие слова: «Позор!»
О каком же материнском чувстве можно тут говорить? И нормально ли, когда на одни весы ставят карьеру, престиж в обществе, материальный достаток и ребенка? Материнство – дар Божий. Про отцовские чувства я уж не говорю. Это, как говориться, – предмет особого разговора, ведь, не секрет, что в нашем обществе отцы в большинстве случаем вообще не принимаются никакого участия в воспитании собственных детей.
Каждая кукушка знает, сколько души вложено в то, чтобы заставить понять дикость, безнравственность совершаемого ею поступка – уговаривают врач, акушерка, медсестра, нянечка… Непробиваемая стена. А потом, спустя годы, эта же самая мамаша приходит в роддом и умоляет сказать, куда отправили ее ребенка, где его теперь искать. Знаю многих из них, которые потом всю жизнь маются с мыслью о брошенной деточке.
В заключение несколько строчек из письма, которое я получили нежданно-негаданно: «Живу с великой благодарностью к вам за то, что уговорили тогда не оставлять крошку-сына. Ведь, казалось, совершенно безвыходное положение: мама болеет отец нашел другую женщину, жить не на что. Но все сложилось, как нельзя лучше. Мама, несмотря ни на что, помогла поставить на ноги моего мальчика. И сейчас, когда мамы не стало (Боже, сколько же страданий я ей доставила), рядом со мной – мой сын, моя надежда, моя опора в будущем. Я не представляю, как бы я без него жила. Смогла бы я жить без него?!»
“Сибайский рабочий”, 1998 г.
После прочтения статьи «Детей спасали от родителей» («СР» от 18.04.2007 г.) заболела душа, и я решилась написать в газету – может, мое письмо затронет за живое у кого-то из родителей, матерей.
В то далекие годы, а именно в 1978-м, я работала главной акушеркой Баймакской районной больницы. Как-то по долгу службы зашла в местный родильный дом. Был час кормления малышей, дежурная медсестра начала вносить в палату новорожденных. Она их брала по двое, ловко и бережно укладывала на согнутых в локтях руках. Туго запеленатые младенцы удивительно напоминали большие коконы, их личики ничем, казалось, не отличались одно от другого, но каждый уже имел «характер»: кто-то флегматично дремал, а кто-то требовал к себе внимания звонким криком. Скоро, почувствовав руки своих мам, малыши замолкли. Лишь на кровати у окна младенец продолжал жалобно плакать. Он сиротливо лежал подле матери, отвернувшейся к стенке. «Мамаша, что вы, уснули? Пора кормить!». «Не буду. Уносите. Он мне не нужен", – резко ответила роженица, даже не поворачиваясь. Этот случай взбудоражил весь родильный дом, я поставила в известность заведующего отделением,