– Долю… мою… Людке… сам… пиз..дуй… подальше…
Вместе со словами из Слона уходила кровь, а из глаз – жизнь.
– Машину… сожги… и…
Валерий посмотрел в стекленеющие глаза подельника, прошептал обречённо:
– Какая Людка, Слоник, я, б..ть, даже не знаю, кто это.
Он посмотрел на свои дрожащие пальцы, сжал в кулак, пытаясь унять дрожь. Прав был Слон. Сдал их кто-то, по-любому. «Косачей»3 было не трое, как положено, а в два раза больше, и «горбачи»4 прилетели за пять минут, вместо положенных пятнадцати. А взамен полуляма зелени, была всего четверть родных деревянных, мелкими купюрами, чтобы мешки больше казались. Хорошо, хоть столько было, а не бумага резанная.
Непонятно, как он, Валера, ни одной дырки не получил, и как их на месте не положили. Хоть это как раз понятно. Из-за Тюхи план пришлось поменять: вместо слезогонки и дымовухи, которую они обычно использовали, в «броню»5 закатили пару свето-шумовых гранат. А там вся бригада в «хоботах»6: сюрприз для них – налётчиков. Чудом от погони ушли, даже машину сменить не успели, так и улепётывали на основной. Спасибо Слону, водиле от Бога – хоть и раненый, но оторваться смог. Но это хорошо, что не сменили, будет, на чём уходить из города.
Валера вновь подошёл к окну. Надо валить. Слон хоть и увёл их от мусоров, но через час, может два, на эту лёжку выйдут, значит надо заметать следы. И сваливать. Машину он сжигать не станет – на пожар вся округа сбежится – обольёт внутри всё растворителем. Одежду, ту, что сейчас на нём: «горку» цвета чёрный питон, маску и шапку, он сожжёт. Надо только тело Кита в дом перетащить, переодеться и валить. Валить, завязать с налётами и со всей этой криминальной жизнью.
Завязывать он и так собирался, а тут такой шанс – все подельники мертвы, через них на него не выйти, кроме Тюхи, но его к этому делу не притянуть – третий день в больничке со сломанной ногой. Того, что они сегодня взяли и его доли от прошлых налётов хватит надолго, на эти деньги можно начать новую жизнь, и не только в России. О том, кто их подставил, он после подумает, как страсти улягутся. Отлежится годик-другой и вернётся.
Паспорт левый у него был, как и план по превращению оного в настоящий. Пускай не слишком продуманный, но кто не рискует, тот не пьёт портвейн «три семёрки», как говаривал дед.
5
Забыл я тогда о Тюхе, а, как оказалось, зря, очень зря. Надо было прояснить с ним всё до конца, глядишь, этого геморроя на мою голову и не было бы.
– Здорово.
Дёрнувшись от неожиданности – очень уж тихо подошёл к столику Петля, я пожал протянутую руку старого боевого товарища и кивнул на свободный стул.
– Падай.
Пётр присел, аккуратно поддёрнул идеально отглаженные брюки и, отодвинув от себя заказанную ему чашку кофе, коротко бросил:
– Излагай.
Ну, я и изложил суть дела, без особых, правда, подробностей.
Петля это заметил, но не стал углубляться в детали, просто спросил.
– С тобой съездить?
– Нет.