– Хорошо, переходим к следующему прилагательному: «теплые».
– Итак, мы перебрались в новый дом, новый район, новую школу, – сказал я, – и, внезапно, мама всегда есть в моих воспоминаниях. Она укладывает меня спать, посещает школьные мероприятия и ведет себя как обычная мама.
– У тебя есть конкретное воспоминание о том, что она всегда была рядом? – уточнил Маурицио.
Не было. Но я вспомнил о кое-ком, кто всегда был рядом.
– Мне придется представить нового персонажа, – начал я.
– Давай, – сказал Маурисио.
– В новом доме у нас была домработница, ее звали Ирен. Это была афроамериканка, которая недавно переехала с юга вместе с семьей – теперь это называют «Великой миграцией». Мы с ней очень сблизились. И на самом деле именно она всегда была дома, когда я приходил из школы. И я… Не знаю, в моих воспоминаниях мамы часто не было дома, когда я возвращался, но Ирен была там. Мне кажется, к тому моменту она уже заканчивала все дела по дому и готовила мне что-нибудь. Иногда мы играли в карты. Она, в отличие от моей матери, была сильной женщиной: физически и, думаю, эмоционально тоже. Мне это очень нравилось.
Дальше мы перешли к «любящим» и «надежным». По мере движения к периоду начальной и средней школы – все в том же новом доме и районе, у меня не возникло сложностей с тем, чтобы поделиться с Маурицио конкретными воспоминаниями о любящих и надежных отношениях с мамой.
– Хорошо, а теперь сделаем то же самое с твоим отцом, – сказал Маурицио. – Пять прилагательных, начиная с наиболее ранних воспоминаний.
Без особых пауз я назвал «заботливые», «жестокие», «отстраненные», «любящие» и «недоступные». – Хорошо, давай начнем с «заботливых», – сказал он.
Я рассказал ему то самое четкое воспоминание о том, как папа несет меня на спине в кровать.
– И я часто вспоминаю, как наклонялся вперед, чтобы прижаться щекой к его щеке, потому что был уже конец дня, и я ощущал его колючую щетину. Вечерняя небритость, полагаю. Помню, каким защищенным я чувствовал себя и как близко мы были, когда я держался за его шею.
– Это было еще до того, как вы переехали, верно? – спросил Маурицио. – Тебе было около четырех лет?
– Возможно, три, – сказал я.
В этот момент диктофон щелкнул.
– Поменяешь кассету? – спросил я.
Пока Маурицио был занят диктофоном, я огляделся. На полке рядом с его столом стояла фотография привлекательной взрослой женщины в широкополой летней шляпе. Позже доктор Кортина подтвердит, что это была его мать. Она показалось мне приятной и вовсе не «рассеянной», как он ее описывал, но, в конце концов, это не меня она вырастила.
– Итак, – сказал Маурицио, нажимая кнопку «Запись», – я повторю, что первое прилагательное об отношениях с твоим отцом