– Еще один вопрос, – наконец сказал я.
– Давайте.
– Почему я?
Он ждал этого.
– У вас отличные рекомендации.
Я уставился на него и не отводил взгляда до тех пор, пока он не понял, что я не отстану и ему придется сообщить мне, кто именно меня рекомендовал. За два года до того мне удалось раскрыть серию убийств одиннадцатилетних девочек, после чего я на несколько месяцев стал почти знаменитым и в результате приобрел кучу старых друзей, о существовании которых уже успел забыть. Расследовать то дело было сплошным удовольствием, и в некоторые ночи я просыпался от собственного крика всего по два раза.
– Они подозревают всех, – сказал Гендель. – После того как его посадили за решетку, организация ослабела. Они боятся, что тот, кого они наймут охранять Софи, сдаст ее другой стороне. А про вас говорят, что вас нельзя купить.
Я заявил, что это подлый поклеп, но он не стал меня слушать. Короче, я взялся за эту работу.
Только по дороге домой я вспомнил, что передо мной на столе стояла целая тарелка мини-круассанов с джемом, но я к ним так и не притронулся.
3
С того дня прошло шесть месяцев. Я лежу на спине и слушаю, как дождь стучит в окно. У меня в голове играет Me and Mrs Jones Билли Пола, но из соображений гуманности я не подпеваю. Ее голова лежит на моей груди, пальцем она выводит круги на моем бедре. В этой позе я могу без помех рассмотреть детали. Сказать, что ее тело ни в чем не обмануло ожиданий, внушенных свободной футболкой, – значит ничего не сказать. Маленькие темно-коричневые соски, поразительно белые груди и идеальная попа, формой напоминающая перевернутое сердечко. Я почти уверен, что у нее есть и другие части тела, но сосредоточиться на них я не в состоянии.
– Ты похудел, – сказала она.
– Ты только сейчас заметила?
– Сколько ты сбросил?
– Девять килограммов.
– И сколько ты теперь весишь?
Это был глубоко интимный вопрос, но я не стал пользоваться правом на неразглашение личной информации.
– Девяносто три.
– Что случилось?
– Был занят. Когда много работы, я всегда худею.
Разумеется, я соврал. На следующий день после нашего знакомства я пошел в спортзал и колотил там боксерскую грушу, пока та не начала молить о пощаде. Потом я набил холодильник сладким перцем. Я люблю сладкий перец. Он похож на меня: кроме внешней оболочки, в нем нет почти ничего, за исключением тех редких случаев, когда внутри обнаруживается еще один перчик поменьше. Тогда я чувствую себя детоубийцей.
– Ты меня любишь?
– Нет.
Она засмеялась. Вообще-то это походило не столько на смех, сколько на нежное воркование. Потом она перевернулась и нырнула вниз, по-прежнему продолжая мне улыбаться. За секунду до того, как начать, она спросила: «Ты смотришь?» Я кивнул. Противоположная стена спальни представляла собой огромное зеркало, и в нем отражалось все, что здесь происходило. Когда она в первый раз захотела попробовать, каков я на вкус, она заметила, что я смотрю в зеркало на ее ягодицы, особенно привлекательные в такой