– Тебя может быть, а как насчёт Петра Сергеевича? По-твоему, он не должен знать, что ты его позоришь?!
Обидные слова мощным ударом разрушили весь мой самоконтроль, от резкого прилива крови заполыхали щёки, а нахлынувшая волна злости заставила дрожать руки.
– Позорю?! – сорвалась я на крик. – Чем? Тем, что работаю?
– Ты неправильно меня поняла, – в свою очередь, рявкнул Вадим. – Дело не в самой работе, проблема в том, как ситуация выглядит со стороны. В обеспеченной семье успешного бизнесмена воспитываются две дочери ровесницы – родная и приёмная. Родная занимается только учёбой, а приёмная работает официанткой. Какой вывод сделают люди, если об этом станет известно общественности? Что Левашовым глубоко наплевать на приёмную дочь, как и на её потребности, поэтому бедная девочка вынуждена трудом зарабатывать себе на жизнь. Катя, эти люди тебя не бросили, столько лет заботились о тебе, а ты вместо благодарности их подставляешь. Пётр Сергеевич – щедрый человек, и я уверен, он выделяет тебе достаточно средств, зато зная твой характер, готов поверить, что ты работаешь ему назло.
Сглотнула. Что я вообще здесь делаю? Какой смысл разговаривать с человеком, который навесил на меня ярлык паршивой овцы и ко всем моим словам глух. Верным решением было больше ничего не доказывать и вернуться в кофейню, но откровения сами собой начали слетать с языка.
– Я часто слышала от разных людей, как должна быть благодарна Левашовым, ведь они взяли меня к себе и удочерили. Только никакой благодарности я не чувствую. Наоборот, я на них злюсь. Последнее дело – брать в дом ребёнка, если он тебе не нужен и как кость в горле. Если бы они не взяли меня, я бы попала в детский дом, а там у меня был бы большой шанс оказаться у людей, которые мечтали о ребёнке. Специально изучала этот вопрос, здоровых младенцев от благополучных родителей охотно усыновляют. Люди за них, можно сказать, борются. Пусть я оказалась бы в семье со средним или даже низким достатком, это не имеет значения, главное – меня бы любили. А в доме Левашовых только гнобят. Пётр Сергеевич ещё куда ни шло, но Инесса и Рина… На ужине я не проливала на себя вино, и этих чёртовых часов не ломала, и много чего не делала, в чём меня обвиняли, каждый случай даже не вспомнить. А насчёт сколько денег мне выдают на расходы, суди сам, – сказав это, я сняла левый кроссовок и продемонстрировала Адашеву подошву. – Как думаешь, обувь с дыркой я ношу тоже исключительно назло из-за дурного характера, или всё-таки из экономии?
Адашев сначала долго изучал кроссовок, потом хмурым взглядом скользнул по моим джинсам, футболке и по потрёпанному чехлу мобильного телефона, что лежал у меня на коленях.
– Сколько Пётр Сергеевич выделяет…
– Стоп, – прервала я Адашева. – Не надо тут разводить следствие, и вмешиваться не надо, я не ищу справедливости, и жаловаться на Левашовых я не хотела, всё-таки они дают мне крышу над головой и кормят. Всё, что прошу – не говори никому о моей работе здесь. Иначе я потеряю