Воспоминание о силуэте в освещенном красным отблеском оконце продолжало преследовать меня, так что этот силуэт мерещился мне повсюду в темноте. Не в силах отогнать это видение, я спросил:
– Дарворт высокий мужчина? Как он выглядит?
– Как… как шикарный психиатр, – ответил Макдоннелл. – Выглядит и говорит как один из них… Боже, как же мне не нравился этот человек! Извините меня, сэр. – Он одернул себя. – Видите ли, он – положительная величина. Либо вы подпадаете под его чары, либо он поворачивается к вам спиной, притом так нагло, что хочется дать ему в челюсть. Может, это из-за его собственнического отношения ко всем женщинам, из-за того, как он касается их рук или наклоняется к ним… И мне говорили, что у него их было предостаточно… Да, сэр, он высокий. У него небольшая каштановая шелковистая бородка и какая-то отчужденная улыбка, и он упитанный…
– Я знаю, – сказал Холлидей.
– Да… В общем, мы перешли в другую комнату и попытались поддержать светскую беседу о каких-то ужасных картинах новой школы, которые майор купил по настоянию леди Беннинг. Он смутился, поскольку было совершенно ясно, что он их терпеть не может, но полагаю, что он полностью под каблуком у леди Беннинг, как и она под каблуком у Дарворта. Что ж, вскоре, несмотря на мое присутствие, им захотелось устроить сеанс спиритизма, и после короткой дискуссии они убедили Дарворта попробовать автоматическое письмо. Так вот, это и есть фикция, которую, думаю, невозможно разоблачить, иначе бы Дарворт и пальцем не пошевелил. Сначала он прочитал лекцию, чтобы настроить всех на нужный лад, и, честно сказать, если бы я не держал себя в руках, то и мне стало бы страшно оказаться в темноте. Нет, я не шучу!
Макдоннелл повернулся к Мастерсу:
– Все это прозвучало у него так спокойно, так внятно и убедительно, так ловко было увязано с реальной и мнимой наукой… Единственным источником света в комнате был огонь в камине. Мы образовали круг, и Дарворт с карандашом и листом бумаги сел на некотором расстоянии, за маленький круглый столик. Мисс Латимер поиграла на пианино, а затем присоединилась к нам. Неудивительно, что все были крайне возбуждены. До такого состояния довел их Дарворт. Казалось, он получал от этого удовольствие, и последнее, что я заметил перед тем, как погас свет, была его самодовольная ухмылка. Я сидел лицом к нему. Что касается света от камина, то наши тени отрезали Дарворта от нас. Все, что я мог видеть, – это его макушка, он откинул голову на узкую спинку высокого стула, и еще отблеск пламени камина на стене прямо за его спиной. Над ним – мне было хорошо видно – висела большая картина, изображавшая обнаженную женщину зеленого цвета, раскинувшую свои конечности под ужасными острыми углами. Все это шевелилось от колеблющегося пламени камина. Мы нервничали. Пожилая леди стонала и что-то бормотала о каком-то Джеймсе. Вскоре в комнате стало как