– Но на этом спектакль не закончился, – предположил Матвей, видя, что это еще не финал.
– Конечно. Комсомолец, на свою беду, заявил, что он изучает три языка. Тогда я встаю. – В эмоциональном порыве молодой сотрудник встал и, театрально вскинув правую руку, стал читать стихи на таджикском.
– Омар Хайям?
– Точно. Вы знаете таджикский?
– Нет. Догадался, что это его рубаи.
– А этот балбес рот открыл и спрашивает, на каком это языке. Я говорю: на норвежском. Он понимающе кивает, а вся приемная комиссия покатывается со смеху.
– И на этой хохме тебя взяли в столичный иняз?
– По сути, да. По результатам экзаменов я, конечно, не добрал баллы, меня должны были отчислить, но секретарь комиссии, хороший дядька, настоял, и меня взяли сверх набора с испытательным сроком.
– Что ты пообещал им за это?
– Что буду ходить на факультатив арабского языка.
– Так у тебя еще и арабский? Очень хорошо.
Юрий успокоился и стал выжидательно смотреть на гостя из Москвы. Ему никто еще не объяснял, что от него хотят.
– Теперь, мил человек, объясни мне, как ты удрал от полиции на «Трабанте». Это же мыльница с мотоциклетным мотором. Кстати, они на чем были?
– На «Вартбургах». Там было два экипажа.
– Даже так. – Непонятно это было сказано – с осуждением или с одобрением.
– Я рассудил, что на прямой они меня сделают, поэтому шанс был только при условии запутать их в переулках.
– Грамотно.
– Они выдержали только полчаса и потерялись, а я ушел дворами.
Север, пока не утверждены кандидатуры руководством, не имел права раскрывать детали предстоящей операции.
– Какой у тебя оперативный позывной?
– Батый. В честь восточного полководца.
– Какая сейчас легенда?
– Студент университета, родом из Саксонии. Шлифую роль и язык.
– В ФРГ бывал?
– Да, пару раз. В Западном Берлине при Свободном университете обитают студенты, сбежавшие из ГДР. Приятель с курса их знает и меня с ними знакомил.
– Даже так, – заинтересовался оперативник. – Не попадался тебе там Дучке? Руди Дучке?
– Как же, познакомились. Он тоже перебежчик с Востока. Активный такой парень, любит поспорить. Только голова у него забита классовой борьбой. Ни о чем другом говорить не может.
– Где это было?
– Они обитают в Коммуне номер один. Это такой большой, почти заброшенный дом-муравейник. Там живут одни студенты.
– Хорошо, – обрадовался складывающимися