Будь на Юрии теплая меховая шапка, какие носят в Московии, она бы смягчила удар, но его подвело собственное легкомыслие – любовь к щегольству. В этот день он, как на грех, вырядился в немецкое платье и надел мягкую широкополую шляпу, с роскошными белыми перьями. А для чего? Перед кем, спрашивается, было красоваться? Шляпа из тонкого фетра не защита, к тому же и та потерялась в потасовке. Удар был чудовищным, и Юрий, не успев ничего ни осознать, ни позвать на помощь, осел наземь, стремительно погружаясь в слепящий омут мрака – в тишину, в беспамятство…
Глава 7.
Ближний дьяк Посольского приказа – Андрей Яковлевич Щелкалов – слыл мужем великого ума и еще большего хитроумия, или, как поговаривали недоброжелатели, – ловкачом и пронырой. Недаром, шептались бояре, снюхался с Бориской, в первых помощниках ходит. Чутьем же отличался поразительным – стоило призадуматься, какой силой был он так щедро одарен, и в обмен на что? Впрочем, самые старые и самые мудрые предрекали, что и на него найдется свой камушек, об коий он, в нужный день и час, споткнется. А пока…
А пока Андрей Щелкалов был у вершин власти, шутка ли – правая рука самого правителя. И забот у него было немеряно. Ему бы передоверить хотя бы часть своих дел помощникам. Но по старой привычке, оставшейся у него смолоду (когда, пробиваясь из самых низов, он, не зная покоя, работал как мул), по-прежнему все держал в уме, никому не доверяя и не оставляя на самотек и малого пустяка. Вот и сегодня он был озабочен, казалось бы, пустяшным делом – размышлял о персоне, коей интересоваться так уж сильно вообще не следовало, тем паче ему – канцлеру (ближний дьяк любил называть себя, на европейский манер, канцлером), а вот поди же ты! С самого утра свербит в мозгу, точно заноза…
То, что малый – шиш австрийского посланника Варкаша, и дураку ясно. А если учесть, что и сам Варкаш шиш, причем из матерых, то получается, голубчики свили у нас под носом целое гнездо, работая Императору Рудольфу, или его канцлеру Дитрихштейну, так будет точнее, ибо, судя по донесениям, австрийский Император политику не жалует, предпочитая лошадей и застолья. Ишь, расплодились, шиши хреновы! При посольствах во все времена шпион на шпионе сидел. И не только в посольствах, вон у меня в приказе – Якубка-переводчик – так на Москве последняя собака и та знает, что шиш и блядун, на котором уж и клейма ставить некуда, на