– Так ты сын Михаила и Марии??
– Да, их.
– Ааа, ну тогда пошли в дом.
Женщина неохотно сменила гнев на милость. Все равно обиженная появлением наследника.
– Здесь она всю жизнь жила, это дом родителей её. То есть, твоих, деда и бабки. А сгорел дом Михаила. Всегда говорила, подлатай печку! Вот, угли выпали. Эх, жаль.
Николай шёл за женщиной, с томатом в руке, не слыша её и не в силах понять, что ему с ним делать: и съесть не в силах и выкинуть жаль. Он чувствовал себя так гадко, что хотелось провалиться сквозь землю. Увидев перила он положил его, подумав что так будет лучше.
Мужчина вошел в дом и застыл на пороге. Это дом его предков. Старинный. С резьбой на окнах и с резными ступеньками и крыльцом. Все здесь веяло стариной. На деревянном полу, лежали плетеные коврики из лоскутков, как цветные ленты. На стенах были приклеены обои в цветочек. Очень нежные. На окнах простые занавески, вышитые по краю причудливыми орнаментами. Вокруг была такая чистота, даже печь была белая, словно выбеленная только вчера. В центре стоял длинный стол. На столе стоял гроб. На нем не было крышки, но самой тетки видно не было. Она была прикрыта кружевной накидкой. Из-под кружева виднелся силуэт пожилой женщины, последнего родного человека.
– А можно посмотреть на неё?
– А что она картина шоб на неё глазюкать? Иди поцалуй в лоб тетку, попрощайся с родимой.
Женщина приоткрыла лицо старушки и тут же жалобно простонала.
– На кого же ты нас оставила? Ты ж добрая была.
Она плакала и причитала, поглаживая покойницу по лбу.
Николай подошёл к гробу и взглянув на старушку. Для своих, очень многих лет, она выглядела необычно молодой. Это сразу бросилось в глаза. Ей от силы можно было дать лет сорок. Он удивленно разглядывал некогда красивое лицо. Густые аккуратные брови окаймляли ровный овал глаз. Лицо было узким и губы, не смотря на старость, были пухлыми и розовыми, с легким синеватым оттенком. "Поцелуй смерти и смерть ей к лицу", – подумалось молодому мужчине. Морщины на лице были скорее приятными, а полуулыбка очень доброй.
– Она очень красивая, – заметил Николай.
– Да, она была первой красавицей в юности и в старости. Всем помогала. Во время войны прятала партизан. А вот горюшка хлебнула больше всех. Мужа любила, убили. На детей молилась – погибли. Тебя часто вспоминала. Говорила: "Приедет Коленька, отдайте ему все, что есть у меня. Особенно шкатулку с орденами. Там все, и деда и мужа". Мы, конечно, обещали, но не думали что приедешь. Дом то, наверное, продашь?
Женщина с ухмылкой посмотрела на мужчину. И укоризненно продолжала.
– Конечно, вам, молодым, ничего не надо, все бы продали. За свои доллары. Это нам. старикам, все надо. Все копим, собираем, для внуков, а они вон как поступают.
– Ну зачем же вы так? Даже не познакомились ещё, а уже выговариваете. Вы же меня совсем не знаете.
– А что тебя знать? Надежда я, соседка. В последнее время жила с Клавой. Пошли я тебе отдам документы и шкатулку. Там ещё письма есть.
– Спасибо