– Я самый, сударь.
– Один из агентов парижской сыскной полиции?
– Да, сударь, – ответил посетитель с некоторым колебанием, слегка покраснев.
Аббат поправил большие очки, которые закрывали ему не только глаза, но и виски, и снова сел, пригласив посетителя сделать то же.
– Я вас слушаю, сударь, – сказал аббат с очень сильным итальянским акцентом.
– Миссия, которую я на себя взял, сударь, – сказал посетитель, отчеканивая слова, точно он выговаривал их с трудом, – миссия доверительная как для того, на кого она возложена, так и для того, к кому обращаются.
Аббат молча поклонился.
– Да, – продолжал незнакомец, – ваша порядочность, господин аббат, хорошо известна господину префекту полиции, и он обращается к вам как должностное лицо, чтобы узнать у вас нечто, интересующее сыскную полицию, от имени которой я к вам явился. Поэтому мы надеемся, господин аббат, что ни узы дружбы, ни личные соображения не заставят вас утаить истину от правосудия.
– Если, конечно, то, что вы желаете узнать, ни в чем не затрагивает моей совести. Я священник, сударь, и тайна исповеди, например, должна оставаться известной лишь мне и божьему суду, а не мне и людскому правосудию.
– О, будьте спокойны, господин аббат, – сказал посетитель, – мы во всяком случае не потревожим вашей совести.
При этих словах аббат нажал на край абажура так, что противоположная сторона приподнялась и свет полностью падал на лицо посетителя, тогда как лицо аббата оставалось в тени.
– Простите, сударь, – сказал представитель префекта полиции, – но этот яркий свет режет мне глаза.
Аббат опустил зеленый колпак.
– Теперь, сударь, я вас слушаю. Изложите ваше дело.
– Я перехожу к нему. Вы знакомы с графом Монте-Кристо?
– Вы имеете в виду господина Дзакконе?
– Дзакконе!.. Разве его зовут не Монте-Кристо?
– Монте-Кристо название местности, вернее, утеса, а вовсе не фамилия.
– Ну что ж, как вам угодно; не будем спорить о словах и раз Монте-Кристо и Дзакконе одно и то же лицо…
– Безусловно одно и то же.
– Поговорим о господине Дзакконе.
– Извольте.
– Я спросил вас, знаете ли вы его?
– Очень даже хорошо.
– Кто он такой?
– Сын богатого мальтийского судовладельца.
– Да, я это слышал; так говорят; но вы понимаете, полиция не может довольствоваться тем, что «говорят».
– Однако, – возразил, мягко улыбаясь, аббат, – если то, что «говорят», правда, то приходится этим довольствоваться и полиции, точно так же, как и всем.
– Но вы уверены в том, что говорите?
– То есть как это, уверен ли я?
– Поймите, сударь, что я отнюдь не сомневаюсь в вашей искренности; я только спрашиваю, уверены ли вы?
– Послушайте, я знал Дзакконе-отца.
– Вот