Свои стопы я направил к мастерским, где уже крутилось множество прибывших русских. Посмотрев на них, я убедился, что у меня скоро появятся белые мастера. Там же, моё внимание привлёк, судя по оборванному, но аккуратно заштопанному грубыми мужскими стёжками, мундиру, чиновник. Из этих, проворовавшихся.
Подозвав его, я выслушал сбивчивый рассказ, старой, как наш мир, истории несчастной любви. Он, бедный коллежский асессор, с мизерным жалованьем. И она, дама из высшего света. Из известного, но давно обедневшего рода. Красавица, каких мало, содержанка, одного из сильных мира его, но отвергнутая им впоследствии, когда уже красота поувяла, а молодость прошла стороной, оставив о себе лишь воспоминания.
Здесь-то она и зацепила молодого юношу, очарованного её зрелой красотой, и перезрелыми прелестями. Привыкшая жить на широкую ногу, она, сначала, вытянула, из обезумевшего от любви юноши, все его накопления, а потом, подвигла его и на растрату.
Когда всё вскрылось, она отказалась от него, а он подался в бега, присоединившись к экспедиции, и буквально чудом проскочил сквозь сито полицейских и таможенников, не обращавших пристального внимания на разношёрстный состав экспедиции, по всей видимости, получив на этот счёт специальные указания сверху.
Вот так он и оказался здесь, и сейчас мял в руках глину, взятую в мастерской, не зная, чем занять свои трясущиеся, от едва сдерживаемых рыданий, руки, и от нахлынувшей жалости, к самому себе.
Но я жалеть никого не собирался, а вот к делу пристроить, это самое то. Мне нужно экономику налаживать, и делопроизводство с нуля создавать, а некем. Вот ты-то, родной, и будешь моим первым клерком, офисным, так сказать, планктоном. Мухой це-це, моей административной системы, только с прямо противоположным эффектом.
Кусай, кусай, всех подряд, чтобы они заболели жаждой деятельности, на благо будущего государства и империи. Эх, мечты, мечты! Как сладостны они! Я сплюнул, и пошёл дальше, сказав ему то же, что и предыдущим двоим, и направив его к Бедламу.
Не успев дойти до хижины, я был атакован осетинами, или, кто там они были. Данные товарищи, хвалились своим умением работать кинжалами и саблями, и предлагали себя, в качестве инструкторов. Я вытащил из-за пояса увесистый хопеш, и крикнул ближайшему воину, чтобы он привёл ко мне Жало, и принёс мой щит.
Через полчаса, я стоял со щитом и хопешем, перед излишне наглым кавказцем, а позади уже стояла очередь, из моих воинов, желавших вступить в спарринг с его собратьями. Мой поединщик, благоразумно сдал назад, оценив хопеш и щит, да и вообще, не очень я был удобный партнёр, для спарринга не на жизнь, а на смерть.
Другие решили себя, всё-таки, попробовать в единоборствах, на саблях. Итог: из пяти схваток, четыре выиграли негры, одну – черкес. Шесть трупов украсили импровизированное ристалище. До первой крови, оказалось, не актуально. Когда тебе отхватывают саблей голову, или пробивают грудную клетку, особо не поживёшь. То же касается,