– Подъем!
Я сел, ошарашено озираясь. Лыжники протирали глаза, негромко переговаривались друг с другом.
– Скорее завтракаем, – нервным голосом обратился ко всем парень с бородкой, тот, что накануне вырвал у меня веревку.
– Да, Игорь, надо торопиться, – поддержал его усатый мужчина, судя по внешности, самый старший в этой странной компании.
– Холатчахль ждет, – засмеялась Людка, доставая из мешка корейку.
Позавтракали молча, наскоро. Никто уже не шутил, не требовал песен.
Снаружи мело, красное солнце висело над склоном горы, перекрашивая в багровый цвет покрытые снегом верхушки елей.
Лыжники разобрали палатку. Я делал вид, что помогаю, стараясь держаться поближе к Людке.
– Живее, – торопил Игорь. – Нам еще лабаз нужен!
«Что такое лабаз?» – подумал я, помогая Людке сматывать кусок ткани.
– Колька, Жорка, Сашка и Рустем, наломайте лапника! Юрка, Зинка, Людка – живо копать яму!
Я заметил, что Игорь старается не смотреть на самого старшего члена группы и не отдает ему приказов.
– Держи, – Людка сунула мне в руку небольшую лопатку.
Я принялся копать снег, не понимая, зачем это нужно.
– Н-да, лабаз в снегу, – сказал усатый, закуривая. В его голосе я уловил скептические нотки.
– Времени нет, – неприязненно откликнулся Игорь. – Было бы время, сделали б лабаз по всем правилам – на дереве.
Усатый хмыкнул, но ничего не сказал.
Парни принесли еловых веток.
– Как там яма?
– Юрка, ну что ты возишься?
Игорь отобрал у меня лопату и принялся расшвыривать снег.
– Давайте вещи!
Лыжники принялись передавать Игорю различные предметы, которые тот складывал на дне ямы. Какие-то мешочки, даже ящик. Отправилась в яму и Зинкина гитара.
Наконец, Игорь закончил и легко выскочил из ямы.
– Накрывайте.
Небольшой склад исчез под слоем еловых веток.
– Ну, братцы, по коням, – сказал Игорь и направился к торчащим в снегу лыжам.
Ветер завывал в макушках елей. Я с трудом переставлял ноги, рюкзак давил так, словно половина вещей из него не перекочевала в оставшийся внизу лабаз.
Поросший еловой щетиной склон горы снизу не казался таким крутым. Здесь же каждый шаг давался с трудом.
Когда мы приблизились к вжатому промеж двух хребтов перевалу, солнце скрылось за склоном горы. Стало темно. Я едва различал бредущего впереди лыжника.
На перевале ветер усилился, и он нес с собой снег – мириады острых иголок.
Кровь стучала в голове, по спине струился пот. Я шагал, не веря, что этот перевал когда-нибудь кончится. Главное не потерять из виду спину лыжника… Не потерять спину. Если отстану – погиб.
Вдруг цепочка прекратила подъем.
Человек, идущий впереди меня, обернулся и крикнул изо всех сил:
– Юрка, привал!
Мои товарищи, превратившиеся в смутные тени, перечерченные метелью, возились с палаткой, я, как обычно,