Бесспорно, Алексею удалось за короткое время собрать команду. Что же, я гордилась им как другом или братом. Ну, в самом деле, он же мне не враг и не чужой человек!
Болельщики высыпали на поле. Все хотели поздравить левобережных ребят, несмотря на то, что сами проживали на правом. Капитан принимал поздравления и пару раз поворачивал голову на наш холм.
Юрчев и Георгий Сергеевич направились к Алексею. Они разговаривали недолго. Мне показалось, что Алексей отрицательно покачал головой. Затем пожали руки и разошлись.
– Думаю, надо подойти к Лёхе, Лина, – предложил Валерий, – даже посторонние люди поздравляют. А полный игнор будет означать, что ты держишь обиду. А ты же не держишь, правда? Ты ведь выше этого?
– Дело вовсе не в обиде. Но наверное, ты прав – подойти надо.
Лёшка увидел, что мы направились к полю, и сам зашагал нам навстречу. Он с отстранённым видом рассекал толпу болельщиц и поклонниц, с восхищением посматривающих на высокого красивого парня.
Мы поравнялись. Толик обнял героя дня, похлопал по плечу. Валерий пожал руку. А Надю больше интересовала моя реакция, чем Алексей, и она уставилась на меня.
– Лёша, это высший класс! Я не ожидала такого. Ты настоящий капитан, – искренне сказала я, не поднимая на него глаз, – у тебя всё получилось: создал команду, как и планировал. Молодец! Правда, я горжусь тобой, Лёша… Иди дальше, не останавливайся! Ты сможешь!
Мы стояли рядом на всеобщем обозрении, оба с опущенными головами и молчали. Лёшка сжимал и разжимал кулаки, и у него мелко дрожала голень правой ноги. Я приподнялась на носочки, поцеловала его в щёку и перевела глаза на всхлипнувшую носом Надю.
– О-фи-ге-ть! – сказал Толик, – ну что вы так мучите друг друга? Аж у меня мурашки…
Но я уже развернулась и пошла к общежитию: с глаз долой, из сердца вон…
Надя и Толик догнали меня. Валерий остался с Алексеем.
– Девчонки, приглашаю в кафе «Молодёжное» на мороженое и шампанское. Отметим победу нашего дворового Левобережья над вашим профессиональным комбинатом, – иронично предложил Толик.
В понедельник утром Владимир выглядел как побитая собака, забившаяся в угол и поджавшая хвост. Никого не хотел видеть, не выходил из кабинета, заполнял ведомости и молчал. Конечно, переживал! Но мне совершенно не хотелось сочувствовать ему и говорить какие-то ободряющие слова.
Наконец, он не выдержал:
– Ну что ты молчишь, Лина? Ну, отругай уже!
– Володя, честно?
– Конечно, честно!
– Ты болван, Владимир! Ну вот что ты хотел показать своей игрой? Что ты единственный такой в команде, самый лучший и неповторимый? Это и так было ясно