Народ вдоль стен загудел. Зеленина покоробило. Благодетель, доктора им привез. Как будто доктор сам не пришел бы. Демонстративно, словно желая досадить ему, он стал пожимать руки подряд всем присутствующим. Должно быть, это понравилось.
– Ученый, видать, мальчонка, – услышал он за спиной.
Главный инженер провел ребром ладони по горлу:
– Вот так горим, доктор. Процентов сорок народу свалил этот нежелательный иностранец – господин Грипп. Но, между прочим, подозреваю, что часть людей просто симулирует под этим флагом. Понимаете, фельдшер у нас очень уж робкий.
– Чего там, Юрий Петрович!.. – обиженно прогудели из угла.
– Точно я говорю: робеешь. Парнюги у нас, доктор, тут есть задорные, из числа бывших заключенных несколько позатесалось. Обстановка сложная, что и говорить.
Главный инженер понравился Зеленину. Это был знакомый по литературе и кино тип капитана стройки, человека очень усталого, решительного и иронического, словно все людские слабости перед ним как на ладошке. Александр снял пальто, достал из чемоданчика халат.
– Если не возражаете, я пойду по баракам, посмотрю больных.
– Прошу вас, доктор, обратите особое внимание на третий барак. Там у нас теплые ребята подобрались. Кузьмич, проводишь доктора?
– Странный вопрос, Юрий Петрович, – прогудел обиженный голос, и из угла вышел скучный, вислоносый гражданин в пушистой ленинградской кепке и черном пальто.
– Тимоша, – позвал главный инженер, и возле стола вырос огромный детина, – ты тоже сопроводи.
Зеленин понял, что третий барак – дело нешуточное.
Они вышли из конторы и направились к жилым баракам. Тимоша шагал впереди, несколько округлив руки и согнув бычью шею. Видно было, что парень недавно демобилизовался с флота.
– Простите, вы не в Кронштадте служили? – спросил Зеленин.
– Так точно! – изумленно рявкнул Тимоша. – Бывали там?
– Приходилось. Мы там были на практике. Как будто я вас видел.
Тимоша улыбнулся:
– И я смотрю, личность мне ваша вроде знакомая.
Они посмотрели друг на друга, и оба решили: хорошо, пусть будет так, будем считать, что мы действительно встречались в Кронштадте.
В третьем бараке стояло по меньшей мере сорок коек. Часть из них была аккуратно застелена и светилась белыми отворотами простынь, а другая часть была покрыта скомканными одеялами. Синие спирали табачного дыма медленно плыли под низким потолком. После свежего воздуха здесь было трудно дышать. Пахло потом, сивушным духом, паленым тряпьем. При стуке двери кучка парней, сидевших на полу возле печки, прыснула по койкам. Наступило молчание. Зеленин, Тимоша и фельдшер пошли по проходу.
– Здравствуйте, товарищи, – сказал Зеленин.
– Куда же делась эта сука, хотелось бы знать? – послышался громкий ленивый голос.
– За папиросами, видно, побег.
– Вот и ставь таких на хипиш.
Из