– Это какая-то благотворительность? – наивно спросила я. – Они хотят завести питомник или что-то вроде того?
Лицо отца скривилось, будто представшая в голове картина ему мало нравилась. Его губы слегка подрагивали время от времени, и мне казалось, что сейчас прозвучит объяснение, но отец продолжал молчать, словно не находя нужных слов.
– Я бы не назвал благотворительностью договор между двумя кланами, где каждый получает желаемое, – вмешался Денис, и Костя бросил раздраженный взгляд на него через зеркало заднего вида.
– Неужели родители Ника такие же, как и мы?
– Нет, – сказал Денис. – Они просто люди.
– Люди, – вмешался отец, – которые очень хотели защитить свое дитя. Даже если это дитя – мерзкий кровосос.
– Не называй его так, – слова сами собой сорвались с моих губ, и я осознала это, когда уже было поздно.
Я защищала Ника даже после всего зла, что он готов был причинить моей семье, и стыдилась этого. Умом я понимала: Никита мой враг, и нет оправдания тому, как он готов был поступить со мной. Как обманывал меня, подтасовывал чувства. Понять, отчего внутри наравне с оправданным гневом во мне сохранялся островок сострадания, я не могла. И не могла себе простить это сострадание, боясь, что оно было чужим посевом. Страх, что я не понимаю четкой линии, где располагались настоящие чувства, а где те, которые меня заставили испытывать, больно наступал на пятки, заставляя оборачиваться и проверять каждую мысль на прочность.
Машина резко остановилась у строения, и Костя обернулся ко мне.
– Если бы у Никиты все получилось в ту ночь, мы бы сейчас не разговаривали. Низшая кровь есть низшая кровь. – Его холодный взгляд отозвался ознобом по коже. Хуже всего было то, что я не знала наверняка, почему мы бы больше не говорили. Вариантов в голове было сразу два. Я прекрасно понимала, что могла не пережить обращения, и, даже если бы выжила, смог бы Костя принять меня другой, не такой, как он? Природным врагом, которого оборотни должны уничтожать, когда кровопийцы переходят черту. Когда нарушают баланс и установленные временные территории для охоты, ставя под угрозу не только себя, но и оба наших вида. К Смирновым отец относился совершенно иначе.
Предположения осели в моем подсознании до лучших времен. Костя открыл дверцу автомобиля и вышел на улицу, всем своим видом показывая, что не готов и дальше говорить на эту тему.
– Жестко он с тобой, – прошептал Денис.
– Последнее время папа сам не свой.
– Раньше такого не случалось?
Я пожала плечами, вспоминая все столкновения с Костей за последние месяцы. Пусть он и чрезмерно опекал меня, но оставался мягок во время обычного общения. Теперь же его нервы казались натянутыми как струна, заставляя реагировать