Но что теперь, если все, что мог я испортил сам. И заслужил глухую, без окон и дверей, тёмную, беспросветную камеру. И тоску, что разъедала душу. Вопила, билась внутри, требовала взять оставленный Лорианом кинжал и завершить то, что так хотелось.
Да. Всем стало бы лучше.
Элиону – брату, части души. Он с большим удовольствием избавится от обузы, от близнеца, что всё время тянул его на дно.
Лориану – дяде, который всегда поступал как надо, чем бы это ему ни грозило.
Великолепной Рэнэйт – маме, которая слишком переживала за того, кто не заслужил и капли её слёз.
Арисе? Ари вычеркнула меня из жизни, забыла. Выдрала из сердца любовь, что когда-то связывала наследника великой империи и дочь главнокомандующего. И правильно сделала, потому что быть таким кретином это надо постараться.
Сейчас я это понимал.
А стоило-то посидеть в темнице, где из развлечений только кинжал, да собственные мысли. Впервые не ограниченные ни чувством собственного превосходства, ни жалостью к себе, ни яростью, что по щелчку застилала разум.
Потянувшись, подхватил с пола кинжал. Подбросил, поймал.
Может, и правда?
– Ты слабак, Араэл Дитмар Делаберг, и в этом наша главная разница.
– Слабак, который не берёт на себя ответственность ни за жизнь, ни за империю, ни даже за свою любовь. Кишка тонка.
Слова Лориана били лучше всего. В корпус. В сердце. Туда, где ещё жила любовь к своевольной, храброй и очень красивой Арисе Кевинбург. Любовь, которую я сам испоганил ревностью, изменами, отвратительными скандалами и… да, полигон я не забуду. От одного только воспоминания о собственном низком, грязном падении, о непонимании в её глазах, о том, как сломался шест, которым Ари пыталась защититься…
От меня. Мужчины, мага, что должен был защищать, а не поддаваться ярости.
Но стоило только вообразить, что Ари по собственной воле легла с Лорианом…
Зарычав, с силой ударился затылком о стену. В глазах потемнело, но кому это сейчас.
Потому что Арисы Кевинбург больше нет. Светлой, самоуверенной девочки не осталось. Её место заняла Ариса Оришанская, её императорское высочество, невеста императора и, в перспективе, императрица Оришан.
И хотелось бы верить, что это слухи, но Лориан пришёл и рассказал сам. В привычной насмешливой и ленивой манере поведал, что Ари – его. Теперь навсегда. И что-то интересовало коронованного дядю, но после вступления я не слышал ничего и никого. Тонул, задыхался во тьме и духоте, что разом опустились на бывшего наследника империи.
А, когда смог вдохнуть, рядом не оказалось никого. Лориан ушёл, оставив меня. И только тускло светящийся кинжал остался воткнут между камнями кладки.
Этот.
Тёмная сталь. Простая рукоять. Смерть и жизнь, радость и боль. Для кого-то слёзы, для кого-то облегчение.
Но будут ли хоть одни глаза плакать, узнав о смерти Араэла Делаберга, великого князя, бывшего наследника трона, сына предателя, предавшего любимую?
Может быть, Ари ещё почувствует что-то? Лёгкий укол в сердце, царапину в том месте, где жила и цвела любовь к нему?
Впрочем, ничего не мешает проверить. Заодно узнаю, есть ли мир после смерти и встречают ли рианы каждого из своих созданий.
Да. Пришло время.
Я готов стать ничем. Вернуться туда, куда должен был попасть задолго до этого момента. Ведь старший из близнецов в миг рождения не издал крика, оказался мёртвым, но…
А впрочем важно ли это сейчас? Когда душе стало легко, свободно от сковывающей её вины.
Нет. Никто даже не узнает, как и когда умер наследник и член великой династии. Лориан не позволит полоскать наше имя в таком свете.
И правильно.
Всё, что дядя делал, оказалось правильным.
В отличие от меня.
Поднялся, чувствуя улыбку – радостную, весёлую. Взял кинжал, ещё раз подбросил, а после направил острием себе в грудь.
Возможно, я родился именно для этого. Для того чтобы умереть. Для того чтобы Ари нашла любовь и защиту.
И это уже много для такого, как я.
А, значит, пора.
Но кинжал не послушался, встал как вкопанный, отказываясь повиноваться направляющей его руке. Заставил нахмуриться и надавить двумя, но…
– Араэл Делаберг, – звонкий, девчачий голос нарушил торжество момента.
Да какого, вообще, шаргха!
Но нет, вместо мелкого зверька передо мной оказалась светлая, с волосами цвета молока и раскосыми небесными глазами девчонка. Девчонка, что весело щурилась, глядя на наверняка грязного, лохматого наследника с кинжалом в руке. Кинжалом, что с громким звоном упал на пол, стоило ей обратить на него взгляд.
– Кто ты?
– Твоё прошлое, настоящее и будущее, – фыркнула эта наглость во плоти,