Вовсе нет.
Те слова отца эхом звучат в моём сознании до сих пор, хотя я давно уже не ребёнок.
– Элайджа, ты должна умереть ради сына герцога.
Вот и всё.
Таким образом, ещё до того, как я успела хоть что-то определить, чего в принципе хочу от жизни, отец лично накинул мне на шею поводок, давая понять, что герцогский пёс. Конечно, у моего папаши были на то причины. Своей жизни он обязан был отцу Германа. Предыдущему герцогу. Но по какой-то причине он решил, что его долг должна выплачивать и я.
Но пока ты глупое наивное дитя, тебя особо не беспокоят подобные моменты. Ты не знаешь, что такое социальный статус или другой пол. Ты просто видишь перед собой ребёнка и думаешь: «О! Возможно мы сможем стать друзьями?»
В принципе мы и вели себя в то время как обычные дети. Дружили, играли, и не думали не о чём. Правда, со временем, я стала замечать, что что-то не так. Другие девочки не бегали по двору в штанах с короткой стрижкой волос. Отец стриг меня так коротко, что многие считали меня мальчиком. Так ещё и мужское имя. Даже сам Герман узнал, что я девочка только спустя несколько лет дружбы. Но тогда это не было столь важным.
Ровно до тех пор, пока я не подошла к тому возрасту, когда нужно было распределять детей из аристократических семей в специализированные школы и академии. Девочек обычно отдают в специальные академии, где их обучают манерам, этикету, умением шить, вязать, правильно говорить, разбираться в моде, искусстве, политике. Иными словами, подготавливают девочку к тому, что в скором времени она станет леди. Разумеется, знания поверхностны, но и их достаточно, чтобы ребёнок смог быстрее влиться в социум.
Но отец, воспитывавший меня с рождения в одиночестве, предпочёл отдать меня в младшую школу аристократов. Туда же, куда поступил и Герман. Он заверил это тем, что я должна всегда защищать юного герцога и присматривать за ним. А учитывая то, что в то время Герман и в самом деле был не сильно высоким ребёнком, согласилась с папой.
Да и, если честно, та академия была весьма неплохая. В ней было более глубокое изучение политики и, обычно, из тех детей, которые учатся в младшей академии, выходят хорошие юристы, секретари и бюрократы королевского дворца. А учитывая аристократический чин, будущее себе вырвать можно было.
Я училась, что есть сил. Но ради чего? Ради своего светлого будущего? Ради новых знаний и умений? Или ради того, чтобы юный герцог заметил меня? Нет! Конечно нет. Как ни странно, я отчаянно училась лишь с одной целью – чтобы отец похвалил меня.
За все три года обучения в младшей академии отец прислал мне только два письма. Первое письмо, когда я уже поступила, звучало так: «Не опозорь меня!» И я старалась. Старалась изо всех сил, чтобы отцу не было за меня стыдно. При